о применении оружия и прочих бюрократических бумаг.
На дачу в Солнечное я вернулся только поздно вечером, и будто вернувшись из длительной командировки, крепко обняв взволнованную моим долгим отсутствием жену и сына, буквально рухнул спать:
– Сон в руку…, – только и смог прошептать я Ире, проваливаясь в тяжёлое забытье без сновидений…
Уже после, я приватно выяснял у своих бойцов, где был Атапин во время того уличного боя, ведь у него в отличие от нас с Семёновым, не был израсходован ни один патрон. А также, почему Семёнов не выполнил моего приказа и остался в машине.
Версия Семёнова: он просто не успел выполнить приказ, он уже приоткрыл водительскую дверцу, чтобы выйти для осуществления блокирования с улицы окон квартиры, но замешкался буквально на пару секунд, отвечая по рации на дублирующий запрос дежурного о подтверждении прибытии экипажа к объекту. В этот-то момент и началась стрельба. Семёнов потянул справа из кобуры пистолет, облокотившись слева на дверцу, а та оказалась открыта им же за секунду до.
Не удержав равновесие, Семенов выпадает из машины, буквально под ноги бандитов. Как рассказал потом взятый нами «пленный», они посчитали, что я и Семёнов убиты, а преследовал их на улице как минимум взвод спецназа.
У страха глаза велики, особенно в кромешной темноте и под градом пуль.
В этом и кроется причина самострела, в те советские времена за убийство ментов давали 100% вышку (расстрел), да и в плен обычно в таких случаях старались не брать живыми. Тем более они оказались гастролёрами из Тбилиси – бывшими сотрудниками грузинской милиции и прекрасно это понимали.
Версия Атапина: выполняя мой приказ, он побежал блокировать окна с улицы. Услышав стрельбу, а затем, увидев выбегающих из-под арки стреляющих преступников, стал их преследовать, но не вёл огонь на поражение, т. к. бежал по нечётной стороне проспекта (преступники же уходили по чётной, долгие годы по этой стороне проспекта все водосточные трубы оставались в сквозных отверстиях от пуль, гуляя потом по городу, я показывал их жене и детям…) и боялся попасть в окна жилых квартир.
Я допускаю жизненность этой версии, но мне кажется, можно было бы всё же меня прикрыть более плотным огнем, как и Семёнов от машины, ну хотя бы стрельбой в небо, которая хотя бы психологически не давала бы преступникам вести прицельный огонь по мне…
Атапин мне на это ответил, что тогда бы он мог попасть в окна верхних этажей… Ну, что тут скажешь…
Более правдоподобной мне кажется версия, что во время перестрелки, Атапин просто забился за газетный киоск, стоящий под окнами той злополучной квартиры, а когда всё стихло, присоединился к нам.
Не могу это утверждать точно, уж больно было темно, но я, смеясь, обратил тогда внимание на разорванную, похоже об гвоздь, ширинку бойца, сказав Атапину:
