мира Ахмада аль-Хаддама.
Дамаск.
01:23.
Дыхание прерывалось, грудь горела, точно в ней бушевало все пламя огненного озера, обещанного нераскаянным грешникам, а бок прорезала невыносимая боль, как если бы туда воткнули раскаленную спицу, после чего начали бы проворачивать ее в разные стороны. Карлос Фернандес остановился, опершись рукой о стену глинобитного двухэтажного дома. Нет, больше ни шагу вперед. Он не может. Сил не осталось. Его преследователи куда моложе, да и в местности ориентируются гораздо лучше, отчего гонка с самого начала являлась проигрышным занятием. Для него проигрышным.
Инквизитор сделал глубокий вдох. Воздух со свистом вошел внутрь, задержался на пару секунд, а затем вышел обратно. Еще вдох. Снова выдох. И, заново. Немного полегчало. Во всяком случае, температура в груди по ощущениям снизилась на пару градусов, а спица в боку перестала шевелиться из стороны в сторону.
Пресвятая Матерь Божья, молись о нас грешных, ныне и в час смерти нашей…
Эй, чего это он…
Какая еще смерть…
Нет, руки опускать рано. Слишком рано. Да, преследователи имеют значительное преимущество в количестве, возрасте и технической комплектации, однако на его стороне десятилетия инквизиторского опыта, а самое главное – справедливость. Он на верной стороне, они же – прислужники сатаны, а тот, как всем известно, не умеет выигрывать, раз за разом отступая перед силами небесного воинства. Он проиграл в момент грехопадения, во время пришествия Христа на землю, в период Темных Времен Реформации – прекрасная тенденция. Кто сказал, что она должна прерваться? Нет, сатана отступит и на сей раз.
Инквизитор сделал еще несколько глубоких глотков воздуха, и припустил бежать дальше по узким кривым улочкам старинного города, где двух-трехэтажные дома сливались друг с другом, образуя сплошной непроницаемый покров.
Он не видел, как из скрытого во тьме бокового прохода вынырнули сразу пять фигур. Он не уловил, как они неслышными тенями выбрались на середину улицы и пристроились позади, с каждой секундой сокращая расстояние. Он не почувствовал, как одна из фигур в молниеносном броске протянула к нему руки.
Когда рука в черной перчатке зажала Карлосу рот было уже слишком поздно. Инквизитор попытался вырваться, однако семьдесят лет сыграли свою немаловажную роль – слишком стальная хватка у противника, и старческие мышцы, уже давно потерявшие былую упругость не смогли ей противостоять. Он открыл рот, пытаясь криком привлечь городскую стражу, несомненно патрулирующих улицы, но вместо громкого призыва на помощь услышал слабое мычание, еле пробивающееся сквозь широкую ладонь в кожаной перчатке. Затем старый инквизитор ощутил еще кое-что, кроме теплого дыхания за спиной и крепкой хватки – холод стали на уровне шеи. Карлос замер, боясь сделать лишнее движение. Несколько секунд они так и стояли в неподвижности – он, и темные силуэты, выстроившиеся вокруг плотным кольцом. Инквизитор знал зачем они пришли. Также, как знал то, что не сможет дать им желаемого. Долгожданный вопрос прозвучал спустя долгие десять секунд затянувшейся паузы. Тихий шелестящий шепот над ухом вызвал мурашки по телу.
– Где он, мастер инквизитор?
Острое лезвие, прижатое к горлу, не ослабило нажим, напротив, впившись еще глубже. Карлос ощутил, как из кожного разреза тоненькими струйками потекла теплая кровь.
– Где он? – повторил вопрос нападавший, сильнее вдавливая оружие.
– Там, где ему гарантирована полная безопасность. – медленно проговорил инквизитор и закрыл глаза, ожидая продолжение.
Оно последовало. Причем, незамедлительно. Один быстрый росчерк и из вспоротого горла толчками выплеснулась кровь.
– Умри, пес Господень! – силуэт с силой толкнул в спину. Карлос не сумел удержаться на ногах и рухнул на землю, взметнув клубы пыли. Он не видел, но почувствовал, как фигуры растворились в темноте, оставляя его одного на безлюдной узкой улочке, в сплошном лабиринте Старого Дамаска. Кровь продолжала свое движение наружу, заливая рубашку, стекая крупными каплями на землю. Инквизитор не сопротивлялся приближающейся смерти. И дело не в слабости духа, просто он был реалистом. Инквизиторский опыт подсказывал – ранение смертельное. Конечно, будь он в госпитале иоаннитов, или в обители госпитальеров, можно было бы цепляться за жизнь. Здесь же, на территории Арабского Халифата, вдали от братьев, от христиан, от тех же самых иоаннитов, он обречен. А значит, оставшиеся минуты, или скорее даже секунды жизни не имеет смысла тратить на бесполезные потуги.
Карлос приподнялся с земли, ползком перебрался на ближайшую сторону и прислонился к глиняной стене старого дома. В ушах шумело, во рту отчетливо ощущался сильный железный привкус, а при попытке вдоха грудь пронзила резкая боль, быстро переросшая в удушение. Собрав остаток сил, инквизитор мысленно воззвал
