накрытый блестящей тканью. Та тоже показалась Герде живой: трепыхалась, шла волнами, но стоило Герде присесть, замерла и сменила цвет с алого на черный.
– Кого-то ищешь, – проведя ладонью перед лицом Герды, считала ее намерение ведьма. И с расстановкой предупредила: – Учти, я не стану помогать, если в тебе нет добра.
– До меня здесь был вампир: уж в нем, конечно, добра достаточно.
– Бедолага, влюблен в фею и ищет способ ее обратить. Но обратить фею, значит, лишить ее крыльев, а этого ни одна из них не простит. Конечно, я могла бы заставить ее забыть о том, кем она была прежде, но даже во имя любви зло остается злом.
– С каких пор ведьмы рассуждают о добре и зле? – не сдержавшись, рассмеялась Герда. – И с каких пор выбирают, кому помогать? Разве вы не служите тому, кто больше заплатит? Или тому, кто сильнее?
– Кровь неведомой зверюшки – вряд ли высокая плата, – не осталась в долгу ведьма. Но Герда знала, та в замешательстве: Каджу силилась, но не могла понять, кто перед ней да чья магия открыла незнакомке вход в сад.
Но что они видели, эти верховные? Всю жизнь прожившие в Старом городе, никогда не пересекавшие его границ. Только и знают, что трястись над своей магией, как мать над больным младенцем. Будто не понимают: река не сможет стать полноводной, если мелочиться и вести счет каждой капле.
Быть может, потому и приходится тварям каждый год приносить новую жертву, что цена этим жертвам – грош за десяток.
– Помоги мне найти того, кого ищу, и я принесу жертву, которой с лихвой хватит на десять лет. Вам даже заклинания читать не придется. – Отзываясь на обещание, в груди запекло, сильно, на грани того, что возможно вытерпеть, но Герда не позволила боли отразиться в чертах лица. Сжала кулаки, вдавила подошвы ботинок в укрытый соломой пол и, дождавшись, когда боль уйдет в землю, с дерзкой улыбкой спросила:
– Ну что, такая цена достаточно высока?
– Девчонка! – Рассмеялась ведьма, и в смехе ее послышались пренебрежение и усталость. – Что можешь ты, чего не может мой клан? Мы живем на этих землях с восьмого века, наши кости – фундамент Старого города. А сколько лет разменяла ты? Не больше, чем два-три десятка.
Ведьма осеклась, на лицо ее легла тень, во взгляде коротко вспыхнуло подозрение, но решить загадку Каджу не сумела.
Еще бы.
Перед ней действительно сидела девчонка: худенькая, светлокудрая, ясноглазая. Такую легко представить в образе сказочной принцессы, мысленно обрядить в корсет и пышное платье, но как поверить, что та, кому на вид дашь не больше двадцати пяти, застала времена, когда по улицам города разъезжали кареты, а по Карлову мосту проходил не туристический маршрут, а Королевский путь?
Даже ведьмы не жили так долго, а крови тварей в Герде не было отродясь.
Конечно, Каджу чуяла неладное, но, не сумев отыскать ответ, изрекла лишь короткое:
– Разберемся.
Дала себе время собраться с мыслями, медленно
