он. – Все эти якоря, утягивающие меня на дно? Эту вечную обузу.
Край деревянной столешницы врезался в спину. Сердце билось, пытаясь вырваться из груди.
– Хочешь навсегда остаться заурядной? – огрызнулся брат. В его зеленых, как у нашей матери, глазах горела ярость; темно-каштановые волосы, как у отца, блестели. – Ты не умеешь одеваться, делать себе прически, заводить друзей и, похоже, не обладаешь способностями, которые могли бы помочь тебе поступить в хороший университет.
– Я могу поступить в хороший университет, – выпалила я, не сдержавшись. – Мне не нужно плавание.
– Тебе нужно то, что я скажу! – заорал Мартин.
Опасаясь, что бабушка нас услышит, я подняла взгляд к потолку.
– Я тебя обеспечиваю. – Он вцепился мне в волосы, а другой рукой отвесил подзатыльник.
Вздрогнув, я поймала ртом воздух.
– Я хожу на родительские собрания. – Из-за очередного шлепка моя голова дернулась вправо, и я оступилась.
Нет.
Но Мартин вернул меня на место, потянув за волосы.
– Зарабатываю нам на пропитание. – Еще одна пощечина – словно оса в лицо ужалила. Я вскрикнула. Очки полетели на пол.
– Оплачиваю услуги сиделки и ее лекарства. – Брат замахнулся и начал бить без остановки. Съежившись, я закрылась руками. – И такую благодарность получаю?
Мои глаза наполнились слезами. Едва мне удавалось перевести дух, как его рука наносила новый удар.
Снова. И снова. И снова.
Остановись. Мне хотелось закричать, но вместо этого я стиснула зубы.
Шипя от боли, я морщилась и все больше съеживалась.
Но не плакала. Больше не плакала.
Пока он не уйдет.
Мартин крепко схватил меня за воротник. Натянутая ткань неприятно впилась в кожу.
– Ты вернешься, – выдохнул он мне в лицо. – Извинишься и вернешься в команду.
Не в силах посмотреть ему в глаза, я ответила:
– Не могу.
Брат швырнул меня на стойку, попятился, расстегивая ремень.
В горле образовался ком. Нет.
– Что? Что ты сказала?
Его лицо исказилось от ярости, кожа покраснела, но Мартину это нравилось. Пусть он и жаловался на нас с бабушкой, с пеной у рта твердил, какая я обуза, на самом деле избавляться от меня не хотел. Ему было не прожить без этого.
– Я не могу, – прошептала я чуть слышно, мой голос ужасно дрожал.
Мартин выдернул ремень из шлевок. Я поняла, что меня ждет. Ничто его не остановит, ведь он не хотел останавливаться.
– Ты вернешься.
Разрываясь между тем, чтобы расплакаться или убежать, я стояла на месте. Если окажу сопротивление, мое наказание будет лишь слаще для него. Пошел он.
– Не вернусь.
– Вернешься!
– Я не могу носить купальник
