шно пили кофе в буфете, то и дело морщась от мерзкого пойла. Неудивительно, ведь по-настоящему хороший кофе никто не будет подавать на этой захолустной планете. Но другого выхода нет: к полёту необходимо правильно подготовиться, в том числе снизить действие аденозина на организм, а самый дешёвый и быстрый способ – употребить что-нибудь, содержащее кофеин. Те, кто не ограничен в средствах, может позволить себе различные инъекции и пилюли, но богачей здесь не бывает, а в аптеках невозможно найти что-то серьёзнее простых витаминов да жаропонижающих микстур. У этой планеты и названия нормального нет, лишь межгалактический регистрационный номер: М32-12б. Говорят, до второй галактической войны здесь располагался лагерь для военнопленных, но с той поры минула почти четыреста лет, и теперь М32-12б ничем не отличается от любой другой планеты, пригодной к жизни и расположенной далеко от Великой Земли и Земли Обетованной. Всё равно, что маленький городок в нескольких тысячах километрах от столицы.
Выпив последний глоток кофе, Ник поморщился, ощутив, как боль вгрызается клешнёй в затылок. В последние недели боль была особенно сильной, поэтому он и здесь. Полёт, на которой он копил три года, а друзья и многочисленные родные собирали по благотворительным фондам необходимую сумму, должен был помочь. Если повезёт…
Пять лет назад диагноз перечеркнул всю его жизнь. Закрыв глаза, Ник мог до мельчайшей подробности вспомнить события тех дней. Ему только исполнилось двадцать четыре, и по закону он должен был пройти полный осмотр, включающий медицинское обследование, для продления разрешения на жизнь, без которого он не имел права ни работать, ни жить в своей квартире. С документами всё оказалось в порядке, и его направили в один из медицинских центров, прикреплённых к научно-исследовательскому центру, где он проходил службу, отрабатывая полученное высшее образование. Ник чувствовал себя уверенно и спокойно: с прошлого медосмотра прошло всего полгода, и поводов для беспокойства у него не было. В просторном холле его уже ждали: молодая медсестра, не пожелавшая представиться, с короткими волосами и грубыми чертами лица, делающими её похожей на мальчишку, проглядела его медицинскую карту и повела за собой.
Кабинет, куда его привели, в последующие месяцы практически стал Нику вторым домом. Возле окна расположился анализатор, у стены стояла кушетка и аппарат УЗИ, возле них процедурная капсула, несколько кресел на колёсиках окружали круглый стол. Медсестра велела переодеться в больничную рубаху, махнув рукой в сторону небольшого шкафчика возле двери, а после попросила лечь в камеру анализатора.
Больше всего анализатор напоминал огромное вытянутое яйцо. От гладкого корпуса к компьютеру уходили провода, на верхней части было небольшое окошко, внутри желеобразное ложе, которое мягко обволакивало тело, как только пациент ложился. Указав Нику на кнопку тревоги, медсестра закрыла крышку и запустила процесс анализа. Тот час был последним в жизни Ника, когда жизнь казалась беззаботной и лёгкой.
Когда крышка анализатора поднялась, Ник сразу же увидел врача. Мужчина лет сорока, с аккуратной бородкой и очках в тонкой золотой оправе: знак достатка и высокого положения в обществе. Не для зрения, разумеется, а ради красоты и удобства. Ник не удивился бы, если оказалось бы, что в очках есть встроенный телевизор и искусственный помощник.
– Ну, здравствуйте…
Михаил, как представился врач, долго говорил. О том, что такое может случиться с каждым и никто не застрахован, что болезнь выявлена на ранних сроках и шансы на продолжительную жизнь высокие, почти шестьдесят процентов, что организм молодой и сильный… Сухие фразы и равнодушный взгляд били наотмашь. Космическая чума. Бич последних ста лет, незаразная смертельная болезнь, появляющаяся резко, будто выскочивший на лице прыщ. Человек даже не замечал, что болен, пока болезнь не переходила из начальной стадии в прогрессирующую. Всё начиналось с головной боли. Ничего необычного, просто постоянная ноющая боль в затылке, которую легко спутать с болью от стресса. После пропадал аппетит, снижалась масса тела, больной испытывал упадок сил, боль во всём теле и постоянную сонливость. На терминальной стадии появлялся последний симптом: депрессия со всеми вытекающими последствиями. Чаще всего больные заканчивали жизнь самоубийством, подписывая согласие на эвтаназию. Немногие соглашались дожить до последней минуты, когда кожа чернела, а по всему телу появлялись белые точки, отчего больной напоминал звёздное небо. Оттуда и название пошло…
Браслет Ника запиликал, сообщая о прибытии его корабля. С трудом поднявшись на ноги, он накинул на плечи куртку и направился к стойке регистрации. Подростки, заметив объявление на экране, с любопытством проводили его взглядом и начали о чём-то шептаться. Ник не обратил на них внимания. И так было ясно, что обсуждали школьники. На китобойных кораблях чаще всего путешествовали заражённые космической чумой, и Ник готов был поставить на кон оставшиеся дни своей жизни, что мальчишки надеются увидеть сейчас и здесь смерть от космической чумы. Седой мужчина отвесил двоим по затрещине, а после покачал головой, глядя на Ника, будто извиняясь за поведение своих подопечных.
