поэтому Дмитрий только обрадовался идее сменить тему и сделать вид, будто ничего не было.
– В два или три года мама первый раз повела меня в садик, и я первый раз в жизни увидел там девочку чёрненькую. Для меня это так необычно было. Я вытянул указательный палец в её сторону и закричал «Мам, она такая чёрная!». Я ничего плохого не имел в виду, но мама мне тот палец чуть пополам не сломала и сказала «В мире бывают только два типа людей: хорошие и плохие. Понял?!».
– Хорошая мама. Всем бы таких.
– Да уж. Тем, кто занимается сортировкой людей по каким-то там признакам, просто по голове не стучали.
***
Софи и Дмитрий ехали в кинотеатр.
– Предупреждаю, – сказала женщина, – там будет негритянка-лесби-транс.
– Я как-то видел фильм про Русалочку, которую играет чернокожая актриса. Русалочку, которая живёт под водой, куда не попадает солнечный свет, а значит, она по логике никак не может быть загорелой! Так что теперь меня ничё не удивит.
***
Друзья вышли, посмотрев фильм. Софи почти плакала, а Дмитрий вышел раздражённым, но одновременно весёлым.
В фильме было всё: африканка-лесбиянка-транссексуал; мужчина, ставший женщиной и встречающийся с женщиной; женщина, ставшая мужчиной; женщина, любящая иметь своего мужа в попу с помощью страпона и многое другое. Они, по новой классике двадцать первого века, боролись с общественным мнением «отсталых», которое их осуждало, и вышли победителями в этой битве.
– Всё равно не понимаю, зачем пихать это ВСЁ в один фильм? Не, ну пускай люди делают в своей постели и со своими телами всё, что им в голову взбредёт. Это их дело. Но зачем ВСЁ в один фильм, и рекламировать это из всех щелей?! Это уже пропаганда, будто всё в мире так и должно происходить.
– Но ведь, такие фильмы нужны, – ответила Софи. – Они дают осознание, что нужно принимать человека любым.
– По-моему, это, наоборот, разъединяет. Чем больше говорят о различиях, тем сильнее обращаешь на них внимание. Люди уже лет тридцать назад перестали смотреть косо и на геев, и на лесбиянок, и на всех остальных, а они всё ещё свои права качают, и это ещё сильнее раздражает.
– Конечно, качают, они хотят, чтобы их принимали.
– Вот ты когда-нибудь стеснялась говорить, что ты лесби?
– Нет.
– А мне вот ссыкотно говорить, что я против гей-парадов. Во дворе две тысяче семидесятый, вроде вторая половина двадцать первого века, цивилизованный мир и всё такое, а быть «натуральным» не модно и стрёмно, а сказать что-то против ЛГБТ так вообще опасно. Европа пришла в Россию!
Софи выслушала друга и весело рассмеялась.
– Ты такой смешной, когда злишься.
– Тебе смешно, а я девушку не могу найти в свои тридцать шесть. Для всех я какой-то не такой, угнетение в обратную сторону пошло. Хоть проститутку заведи, с ними то ещё можно почувствовать себя мужчиной.
– Ну так, заведи. – Сказала с серьёзным лицом.
– Уже подумываю, – ответил так же серьёзно.
К ним
