те, за стеной, уже достаточно пьяны, чтобы разговора не получилось. А вновь сидеть в отделении полиции и доказывать, что она здесь не самая крайняя… пусть и самая рыжая, Еве не хотелось. Ее все равно никогда не слушали.
Вой за стеной оборвался резко. Неожиданно. Будто отрубили. И электричество, и головы всем, кто находился в комнате, – не слышно было не только музыки, но и голосов собравшихся там студентов, хотя тонкие стены в общежитии позволяли не то что разговоры, дыхание человека услышать, если иметь такое желание и достаточно хороший слух.
Ева не имела никакого желания, но в первую же ночь в этой комнате чуть не скончалась от страха, когда в ночной тишине раздался тихий вздох и кто-то, будто бы над самым ухом, невнятно забормотал.
Следующим же утром она перетащила кровать к дальней стене, и это как-то решило проблему с любовью ее соседки разговаривать во сне…
Когда наступила долгожданная тишина, Ева успела лишь облегченно выдохнуть и расслабить напряженные мышцы. Она потянула подушку вниз и зажмурилась от неожиданно яркого света, хотя лампочку, сиротливо свисавшую с потолка на черном проводе, Ева выключала, перед тем как лечь.
Следом за светом пришел звук и мягкое, убаюкивающее покачивание в такт стуку колес поезда.
«Это сон?»
Испугалась Ева не сразу. Она медленно отложила подушку и села на полке в купе. По ширине и мягкости полка оказалась куда удобнее койки в общежитии.
Лишь увидев, кто сидит в ее ногах, Ева обреченно поняла – это не сон, скорее кошмар.
Незнакомый мужчина сгорбился в дальнем конце полки, у самой двери, отрезая путь к побегу. Еще один парень, подросток… если глаза ее не обманывали, прислонившись к стене, стоял рядом с Евой.
Купе оказалось небольшим. С одной полкой и маленьким столиком, вделанным в стену под окном.
Оно не было рассчитано на троих.
Заметив, что Ева на него смотрит, подросток склонил голову и поднял руку в приветственном жесте. На лице его, еще по-детски округлом и нежном, расцвела располагающая улыбка. Но глаза, искрящиеся и прозрачные, как летнее небо, оставались внимательными и холодными.
Под его взглядом Ева почувствовала, как по спине прошлась морозная волна, будто кто-то льдинкой по хребту провел.
Второй, тот, что сидел, пугал еще больше. Он был хмурым и смотрел на нее как на врага.
Подросток что-то сказал, но Ева не поняла ни слова.
Второй, недружелюбный, резко ответил все на том же незнакомом языке. Выслушал подростка, поморщился и обратился к ней1.
Не дождавшись ответа, раздраженно поднялся.
Ева среагировала раньше, чем успела подумать. Она подскочила с постели, с силой пнула ногой мужчину в живот, отбросив его к стене, плечом пихнула его на диванчик, заставив окончательно потерять равновесие, и изо всех сил дернула дверь вбок. Потом на себя…
Запаниковала. Зашарила руками по дереву, пытаясь нащупать замок, и с тихим вздохом вывалилась в узкий коридор, когда толкнула дверь вперед.
Мягкий ковер приятно обнимал босые ноги – Ева заметила это рассеянно, вскользь, и сразу же рассердилась на себя за это. Не было времени на такие глупости.
Не теряя времени, пока побитый ею похититель приходил в себя, а его подельник что-то кричал ей вслед, Ева врезалась в соседнюю дверь и с силой потянула ее на себя. Но та оказалась заперта. Тогда она бросилась к следующей двери.
И следующей.
Когда не поддалась четвертая, Ева в отчаянии заколотила по ней руками.
В поезде она ездила лишь раз, в детстве, когда ее и еще несколько детей из школы как самых способных отправили в лагерь. Тогда, переполненная впечатлениями, Ева старалась запомнить как можно больше деталей, но, как назло, не обратила внимания, где находится купе проводников. В начале или конце вагона…
Куда бежать в поисках спасения?
Во всех фильмах, которые она видела, героям никогда не приходилось искать помощи у проводника, они всегда справлялись сами. Но Ева не была героиней фильма, она оказалась в непонятном поезде, будто сошедшем с экрана какого-нибудь фильма о начале двадцатого века. Одна, в футболке из секонд-хенда с дурацкой надписью «Just Do It» и шортах, которые были достаточно хороши для летней ночи в общежитии, но никак не для этого места.
Недружелюбный мужчина быстро пришел в себя.
Не успела вконец отчаявшаяся Ева броситься к пятому купе, он настиг ее, сгреб в охапку, неласково зажал рот ладонью и потащил к распахнутой двери.
Он что-то выдохнул, получив острым локтем под ребра – Ева не знала, что он сказал, но была уверена, ругнулся, – но только сильнее сжал руки, почти лишив
