а я все сидел и ждал, машинально гладя пальцами отполированное цевье своего смертоносного приятеля. Секунды складывались в минуты, минуты в часы, а солнце за окном медленно заваливалось на запад, отсчитывая последние мгновения светового дня, как вдруг что-то произошло. Воздух вдруг стал пронзительно звенящим, почти осязаемым. Складывалось впечатление, что ты протянешь руку и схватишь за невидимые воздушные потоки, рванешь, намотаешь их на кулак.
Тело на диване вздрогнуло и медленно начало садиться.
– Легче стало, – улыбнулся я и тут же осекся, встретившись глазами с пустым, голодным взглядом бывшего товарища, а теперь неестественной мерзости, жаждущей только моей плоти.
Чертыхнувшись, я вскинул к плечу приклад и плавно надавил на спусковой крючок. Все правильно сделал, как в армии учили.
На следующий день мы не нашли ни одного живого канала. Белесая рябь, шорох и треск в динамиках, как я ни старался, не давала никакой вразумительной картинки.
– Передатчик на телебашне накрылся, – кивнул Марк, разливая кофе по кружкам. – Бывает же у них такое, только раньше было кому чинить, а сейчас все на самотек.
– Что там у нас осталось? – поинтересовался я.
– Сотовая связь да Интернет, – поколебавшись, поделился охранник. – Стационарные телефоны вечером вырубились. В трубке не то что гудков, тишины и то нет, как ни парадоксально это звучит. Прислоняешь ее к уху, как пластмассовую лопатку.
– А что в Интернете пишут?
– Ирландии, говорят, больше нет.
– Жалко, – я отхлебнул кофе и поморщился. – Знатное у них пиво было. Скучно теперь будет без «гиннеса». Что с Англией?
– Та же ситуация. Чудеса, впрочем, начались и в северных районах. Активность перенеслась на Канаду, а та думала, что легко отделалась. Фьорды зачумлены, как, впрочем, и большая часть Скандинавии, из Сибири тоже вестей с гулькин нос. Пала цивилизация, со всеми своими внутренними войсками, вооруженными силами, минометами и ракетоносцами.
Одним глотком допив обжигающий напиток, я накинул на плечи пиджак и вышел из комнаты, обронив:
– Я на крышу. Постою, подумаю. Может, вертолет увижу.
– Оружие возьми, – донеслось до меня в тот момент, когда я открывал лестницу на черный ход, но я лишь отмахнулся.
Преодолев единственный лестничный пролет, отделяющий жилые помещения от чердака, я взобрался наверх и отпер обветшалую деревянную дверцу. Ворвавшийся в помещение пронзительный холодный ветер заставил по-ежиться и еще плотнее запахнуться в пиджак, но желания выйти не отбил, и я с готовностью шагнул под серое, затянутое грозовыми тучами небо. Ветер безумствовал, дико завывая в ушах и стараясь подтащить меня к краю жестяного ската, за которым, только шагни, начинался бесконечный и в то же время
