орачиваю голову, и мне кажется, что подо мной исчезает пол, а сама я зависаю в воздухе – прямо на меня смотрит Тимур. Легкие как закупоривает, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, а Тимур не сводит с меня глаз. Похоже, он меня узнал, и я холодею от ужаса. Уголок его губ приподнимается, он окидывает меня оценивающим взглядом – с ног до головы, будто на рынке приценивается, и… отворачивается.
Пол снова оказывается под ногами, только качает сильно. Я продолжаю смотреть на Тимура, но он уже потерял ко мне всякий интерес – конечно, я всего лишь одна из шести девушек, полукругом стоящих возле автомобиля. Девчонки улыбаются и подмигивают посетителям клуба, а я стою как столб – я не умею, как они, так призывно улыбаться и подмигивать.
– Талер, привет! – кричит Тимуру подвыпивший бородач и машет рукой с бокалом. – Ты что, «Майбах» купил?
Тим неохотно кивает и отворачивается, а потом снова смотрит на меня. Мне неуютно под его взглядом, что-то там мелькает совсем нехорошее. Дожидаюсь, пока его вниманием завладевает какой-то мужчина, и сбегаю вниз. Мне нужно выпить воды и успокоиться, а то сердце сейчас разорвется.
– Ты куда? – кричит вслед Злата, она у нас за старшую.
– Пить хочу.
Навстречу по коридору идут двое, в них я узнаю спутников Саркиса, которые ужинали вчера с ним в «Мансарде». При виде меня они останавливаются, и мне очень не нравится выражение их лиц.
– Что, детка, сегодня мы с тобой познакомимся поближе? – говорит один, делая ко мне шаг.
– Не быкуй, Тигран, аукциона еще не было, – недовольно одергивает его второй, они окидывают меня жадными взглядами и идут дальше.
Я пью воду из кулера в комнате, где мы переодеваемся, немного прихожу в себя и возвращаюсь назад. Автомобиль стоит на невысоких подмостках, которые здесь играют роль сцены. Занимаю свое место возле Златы и старательно тяну губы в улыбке. Время идет очень медленно, мне кажется, прошло не меньше часа.
Наконец ведущий объявляет аукцион. Вокруг сцены собирается толпа, а я раздумываю – почему аукцион? Автомобиль разыгрывается, а не продается.
– Лот номер один, – объявляет ведущий, – первоначальная цена тысяча долларов, шаг пятьсот долларов.
Почему-то все смотрят на меня, я вижу, как мимо идет Тимур и тоже на меня смотрит. Сердце снова начинает отбивать бешеный ритм, внутри появляется неприятный холодок.
– Злата, – спрашиваю, – а что продают на аукционе? Автомобиль?
Она мерит меня снисходительным взглядом и фыркает:
– Ты откуда свалилась, Вероника? На бейдж свой посмотри. Тебя продают, ты же целка?
Я вижу на бейджике единицу и киваю, проваливаясь в бездонную пропасть, а сама переспрашиваю:
– Как это продают?
– Обычно, – Злата лениво указывает подбородком на азартно выкрикивающих суммы участников аукциона, – вон уже до десятки дошли. За пятнашку уйдешь, мама не горюй! Эй, ты куда?
– В туалет, я сейчас вернусь, – говорю на автомате и выбегаю в коридор.
– Назад, – мне дорогу преграждают два шкафа-охранника.
– Саркис Ваграмович! – вижу знакомое лицо и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Нельзя. Иначе мне конец. – Почему меня не пускают в туалет?
– Пропустите, – командует недовольно, подходя ближе, и уже ласково мне: – Ты сегодня просто сногсшибательная, Вероника. Давай быстрее, не заставляй гостей ждать.
Часом позже
Тимур
– Девку в расход! – командует Упырь, а я отворачиваюсь, чтобы ее не видеть.
У меня железное правило – не вмешиваться в дела моей «расстрельной» команды. Они отлично выполняют работу, за которую я отваливаю немерено денег.
Но у нас уговор – я к ним не лезу. Потому и живой до сих пор.
Девке не повезло, она оказалась случайным свидетелем того, как удачно мои люди перехватили партию стволов и завалили курьера. Куда ж ее теперь? Прав Упырь, вот только…
– Талер, отдай ее нам, – просит Черный, подходя к девке, а меня вдруг прошибает от того, как он на нее смотрит.
Нет, от того, как смотрит на него она.
Не с ужасом, не с мольбой, а с удивлением. Странная девка, смелая. Или, скорее, борзая.
Ее нельзя оставлять, Упырь правду говорит, хотя…
Окидываю взглядом с ног до головы. Она в короткой юбочке, лишь прикрывающей белый треугольник трусиков, и в коротком топе, который некрасиво расплющивает грудь. Вдруг захотелось увидеть, какая же она, эта грудь, если снять нахер тот блядский топ и выпустить ее на волю?
На
