слышала, первичная альфа куда-то исчезла, – сказала Хоури. – Так что того Кэлвина, который мог бы продолжать свое дело, фактически не осталось. Нетрудно догадаться, что и Дэн повел себя куда более независимо, чем хотелось Кэлвину.
– Это еще мягко говоря, – кивнул Садзаки. – История Восьмидесяти стала началом упадка Института Силвеста. Дэн сбросил с себя кандалы, так как больше интересовался тайной затворников, нежели кибернетическим бессмертием. У него оставалась бета-запись отца, хотя он, видимо, не понимал ее истинного значения. Он рассматривал ее скорее как семейную реликвию, чем как нечто неизмеримо более важное. – Триумвир снова усмехнулся. – Думаю, если бы он знал, что это такое, он бы ее уничтожил, хотя это означало бы его собственную аннигиляцию.
«Понятно, – подумала Хоури. – Бета-запись – это что-то вроде пойманного в ловушку беса, который ищет возможности заполучить тело-носитель. Бес не обладает сознанием в нашем понимании этого слова, но он силен и опасен, и недюжинная изобретательность заменяет ему подлинный интеллект».
– Меры предосторожности, принятые Кэлвином, оказались весьма полезны и для нас, – продолжал Садзаки. – В бета-записи содержалось вполне достаточно его опыта, чтобы вылечить капитана. Все, что нам было нужно, – это уговорить Дэна, чтобы позволил Кэлвину временно поселиться в его уме и теле.
– Это получилось так легко? И Дэн ничего не заподозрил?
– Это вовсе не было легко, – признался Садзаки. – Было совсем нелегко! Периодически Кэлвин одерживал верх, и это походило на буйную одержимость. Особенно трудно было контролировать движения. Чтобы подавить личность Дэна, мы были вынуждены колоть ему смесь нейроингибиторов. И когда Кэлвин наконец прорывался, тело оказывалось почти парализовано. Выглядело это так, будто наш блестящий хирург во время операции пьян в стельку. Дэну это во всех отношениях далось тяжело. Было очень больно, по его словам.
– Но своего вы добились?
– Верно. Однако это было сто лет назад. Пора снова посетить доктора.
– Ваши флаконы, – сказала ординатор.
Одна из закутанных в мантильи сопровождающих выступила вперед, держа флакон, похожий на тот, который Силвест вынул из своего кармана. Только жидкость во флаконе Паскаль была ярко-красная, а у Силвеста желтоватая. Там и там плавали гроздья более темного вещества. Ординатор взяла оба флакона и подержала на виду, прежде чем поставить на стол.
– Мы готовы приступить к свадебному обряду, – сказала она, а затем задала обычный вопрос: нет ли среди присутствующих лиц, имеющих соображения биологического или этического свойства, по которым свадьба не должна состояться. Возражений, конечно, не последовало.
Но в этот торжественный момент, казалось сулящий многочисленные возможности, Силвест заметил среди зрителей женщину под вуалью. Незнакомка порылась в сумочке, достала закрытый рубиновой пробкой пузырек с содержимым янтарного цвета и откупорила его.
– Дэниел
