Вдруг у меня опять заболит.
А когда вода почти набралась, ухватила гостью за руку:
– Давай-ка в ванну.
Она мотала головой, всячески показывая свое нежелание, однако мне почти удалось затащить ее в предбанник:
– Не прощу себе, если ты из-за меня простудишься.
Я, старательно улыбаясь, чтобы не напугать ребенка, думала, какая же я дура. Все-таки решила притащить котенка с улицы. Нет, не так. Это совсем не так! Хотя… дело ведь не только в моих добрых намерениях?
– Давай вместе[8]. Я замерзла до смерти.
Я стала раздеваться перед замершей у двери девочкой. Засунув футболку и джинсы, с которых капала вода, в стиральную машинку, я, в одном белье, повернулась к девочке, и она сглотнула. Ее взгляд был направлен на мой живот. Она не могла оторвать глаз от еще свежего шрама сантиметров на пять выше пупка. Я ткнула в шрам пальцем и хохотнула:
– Это меня ткнули ножом. Вжик.
Вообще-то, размахивала лезвием и грозилась убить человека я сама. Но нож не оставил на нем ни царапины, а воткнулся в меня.
– Что ж, было дело… Неважно, давай в ванну.
Девочка была чуть ниже меня ростом. Когда я приблизилась к ней, в нос ударила вонь от тела и засаленных волос.
– Такое миленькое личико – будет просто преступлением не поухаживать за ним.
Залезем вместе в ванну – отмою ее как следует, думала я. Стоило мне взяться за полы одежды, как девочка увильнула, пытаясь сопротивляться, однако я быстро поняла, что это она не в полную силу – видимо, боялась потревожить мой шрам. Я силой содрала с нее футболку и замерла.
По худющему телу с торчащими ребрами были, словно узор, рассыпаны синяки. Ребенок сжался, пытаясь закрыть следы, и потому стала видна спина, тоже вся покрытая синяками.
Мне и тогда показалось, что в пройме рукава я увидела синяк, – значит, я не ошиблась. И все равно – так много?! Столько не может появиться от одного-двух избиений. Передо мной было тело, которое постоянно испытывает боль.
– Тебя бьют, да? – не удержавшись, спросила и тут же пожалела об этом. Разве можно так в лоб спрашивать? Ожидаемо ребенок тут же изменился в лице, открыл дверь и попытался убежать. Я услышала звук резко открываемой и закрываемой раздвижной двери в прихожей, бросилась следом и внезапно вспомнила, что стою в одном белье, так что только чертыхнулась. Хотела бросить на пол вещи, которые держала в руках, но поняла, что это чужая футболка. Я так и не выпустила ее. Ткань страшно воняла, и, глядя на нее, я лишь пробормотала:
– Это еще и мальчик.
Тонкое костлявое тело принадлежало мальчишке. Меня сбили с толку красивое личико и длинные волосы. Я совсем забыла, насколько бываю ненаблюдательна.
И все же – запущенный внешний вид и эти синяки. Ребенок явно подвергается жестокому обращению. Что же делать? Нужно ли сообщать о таком? Я размышляла, рассматривая одежду в своих руках, еще хранящую тепло тела. Ведь кучу детей спасли благодаря вмешательству полиции. Но я знаю и о случаях,
В Японии маленькие дети принимают ванную вместе с родителями.
