там, за плотным железным листом, была ватная прослойка.
В ожидании, пока дежурный удостоверится, что пришли свои, Демон развернулся к зеленым хищным дебрям, бывшим когда-то нарядными русскими березками.
Не особо много времени с тех пор прошло, и пальцы даже помнили еще шершавость и тонкость белых, с прорезями черноты, стволов, но теперь Демону даже в пьяном угаре не пришло бы в голову касаться этих деревьев.
Да и ходить рядом следовало с опаской.
Он переступил с ноги на ногу, показательно закинул на плечо короткоствольный МР-5, доставшийся ему по великой удаче, выдохнул сигаретный дым и подмигнул камере, бесстрастно изучавшей его.
За пределами пятачка, специально вытоптанного для безопасности около двери, было сумрачно. Ночь же, вон, уже луна вылезла… Сразу на полнеба, сука, яркая такая, глаза слепила, бесила.
Неподалеку завыл волк.
Демон опять покосился на зрачок камеры, оскалился:
– Ну давай, бля! А то развернусь и свалю!
Естественно, угроза была пустой, никуда бы он на ночь глядя не свалил, не дурак же. Но с той стороны так не думали.
Наверно, даже были уверены, что Демон, безбашенный охотник, бесконечно мотающийся по просторам родной страны – редкостный дурак.
Кто, кроме дурака, будет подвергать свою жизнь постоянному риску?
Щелкнул замок, дверь приоткрылась ровно настолько, чтоб хмурый Демон мог протиснуться, с риском ободрать разгрузку.
– Поздно сегодня, – проскрипел Старик, изучая охотника не по возрасту острым взглядом, – уже все на ночь закрыл.
– И тебе привет, Старик, – хмыкнул Демон, – Март на месте?
– А где ему еще быть? Уже ждет. Принес чего?
– Не твое дело. Белянка где?
– Спит уже.
– Ну ничего. Разбудим.
Старик еще больше нахмурился, открыл щербатый рот, явно планируя что-то сказать неприятное, но Демон не стал слушать.
Двинулся вперед по узкому коридору. По пути следования вспыхивали и гасли лампы, а шаги гулко отдавались в пустом бетонированном склепе, где вот уже десять лет жила семья Марта, на редкость удачливого сукиного сына, умудрившегося во время Большой Жопы не только свалить сюда, в безопасное, полностью автономное бомбоубежище, оставшееся еще с Великой Отечественной, и народ привести, но и за все время существования тут сохранить хотя бы подобие человеческого общества.
Конечно, с поправками на свою паранойю и маниакальность, но во многих вещах эти качества очень даже выручали в нынешней жизни.
Демон без стука завалился в комнату Марта, где раньше, наверно, располагался кабинет начальника штаба, или что тут должно было быть при эвакуации? Развалился на диване, оставшемся от тех же времен, не особо удобном, кожаном, с высоченной резной деревянной спинкой, нахально закинул ноги на мелкий столик возле.
Прикурил. Выдохнул дым. Усмехнулся.
Март, высокий, худой, как жердь, мужик неопределенного возраста, так, что и сорок ему можно было дать, и все шестьдесят, хмуро проследил за телодвижениями гостя, но от своего стола, за которым сидел и, судя по всему, что-то писал, не встал.
– Принес чего?
– Каждый раз поражаюсь, какие вы, бляха, все тут вежливые, – выдохнул дым Демон, – обосраться и не жить…
– Ну? – Март был привычен к манерам гостя, а потому вообще не среагировал, просто додавливал на информацию.
– Белянка? – парировал Демон, буровя хозяина жестким взглядом, за который он, собственно, когда-то, еще во времена до Большой Жопы, и получил свое прозвище.
– Сначала покажи.
– У нее… Никого не было? – Демон очень постарался, чтоб голос его не дрогнул. Очень постарался.
– Как и договаривались. Но я могу и передумать.
– Сука ты, Март…
– Как и ты. Доставай.
Демон скинул ноги со столика, порылся в многочисленных карманах и бросил на стол пару длинных брикетиков с блистерами таблеток.
Март, неожиданно дрогнув лицом, протянул руку к одному из блистеров. Прочитал название.
– Откуда… Как…
– Места знать надо, – довольно оскалился Демон, – так я пошел?
– Она спит уже…
– Разбужу.
Он встал и, не
