ты не расскажешь мне? – Она говорит так, будто уже знает ответ на свой вопрос.
Она кривит губы, глядя на меня. Я понимаю, что единственная причина, по которой она позволяет мне упускать подробности, – случившееся со мной. Она пожимает плечами.
– Ну и ладно. Думаю, жизнь станет крайне интересной.
Я напрягаюсь. Вода в ванне резко похолодела.
– Почему ты так думаешь? – Она смотрит на меня так, будто я сошла с ума. В ответ я закатываю глаза. – Это ничего не меняет. Не должно поменять.
Элли заливисто смеется, но быстро замолкает, когда видит выражение моего лица.
– Мне жаль, Фэй, но это невозможно.
– Не могу придумать ни единой причины, по которой могла бы вернуться туда. Это жестокий мир, Эль, и я не хочу жить в нем. – Я поджимаю губы, жалея о том, как горько прозвучали мои слова. Но сказки о фейри, которыми я бредила все свое детство, прошлой ночью стали реальностью. Они испытали меня и сочли негодной. Может, я и выиграла в их маленькой игре, но не реальную жизнь. Если бы не фейри с плеядами на коже, мы с Делией были бы потеряны для этого мира. Так что, думаю, горечь в моих словах хоть сколько-то оправданна.
Элли мгновение наблюдает за мной, а затем быстро поднимается на ноги.
– И долго ты собираешься там сидеть? А то уже похожа на чернослив.
Она подает мне полотенце, когда я встаю, опуская глаза в пол, чтобы не видеть свое отражение в зеркале. Сейчас я не в состоянии справиться с увиденным, пока нет. Я оборачиваю полосатое полотенце вокруг себя.
– Не хочешь помочь мне подобрать какой-нибудь наряд? Хочу почувствовать себя нормальной.
– Конечно, – соглашается Элли. – Может, одолжить тебе что-то из моих вещей?
Я хрипло смеюсь, пусть и недолго.
– Не думаю, что мы найдем что-нибудь путное в твоем шкафу, Эль.
Грэн наблюдает за моими передвижениями по дому, каждые три минуты, как по часам, цокая. Может, она думает, что я не услышала ее в первый раз или что следующий заставит меня передумать. Но притворство, будто все нормально, дает такое необходимое мне время, чтобы укрепить свою оборону после событий прошлой ночи. Достаточно окунуться в рутину, и ничто больше не сможет на меня повлиять. К тому же раздражать Грэн, игнорируя ее, – особый вид удовольствия. Она может продолжать скалить зубы, а я по-прежнему буду мыть посуду.
Дополнительные костяшки и все такое.
Элли трижды протирает тарелку, каждые несколько минут украдкой кидая взгляд на Грэн через плечо. Я трясу миску в руках, чтобы вода брызнула на нее.
Она передергивает плечами и слегка прочищает горло. Я толкаю ее бедром.
– Сколько мне лет? – спрашивает она, ее голос тихий, нетребовательный, что совершенно не в ее характере. Это утро выбило нас обеих из колеи, и Элли нуждается в ком-то, кто будет сильнее ее. Чтобы защищать. Грэн издает что-то похожее на покорный вздох позади меня. Мои плечи напрягаются, и я опасаюсь следующих слов.
– Народец не любит прямые и неудобные
