на солярную и лунную часть. Солярная тема по Лешиной задумке обыгрывалась свисающим с потолка золотистым муляжом солнца и огромным зеркалом в виде солнца на стене. В ее оформлении использовались светлые тона, особый текстиль и постеры картин. А «лунную», затененную часть кофейни отремонтировали в темных тонах; на ней расположили множество светильников и такое же большое настенное зеркало, как в солнечной части зала, только выполненное в виде улыбающейся луны. В «лунной» части кофейни Леша повесил на стены черно-белые постеры с фотографиями знаменитых рокеров, джазменов, и специально заказал текстиль в тон картинам.
Леша считал, что подобное оформление как нельзя лучше соответствует философии кофейни, в том числе и музыкальной, потому что в «Экипаже» всегда играл старый, добрый, проверенный временем джаз, рок или французский шансон.
После ремонта о кофейне «Экипаж» стали говорить: «А-а-а, это та самая кофейня «луна-солнце?!»
– Ну ладно, не обижайся, – примиряюще сказала Теона. – В «Экипаже» очень красиво и здорово! Я бы никогда не подумала, что такой, как ты, может придумать… – она запнулась.
– Спасибо, – отрезал Леша. – Давай лучше вернемся к правильной обжарке кофе!
Накануне Восьмого марта Леша купил несколько ведер тюльпанов специально для кофейни. В день праздника он дарил каждой посетительнице «Экипажа» цветы. Теона хмуро наблюдала за тем, как Леша, ослепительно улыбаясь и отпуская комплименты, вручает женщинам тюльпаны.
К вечеру у Леши осталось одно ведро с невостребованными цветами. Леша взглянул на мрачную Теону и пожал плечами:
– Давай, что ли, тебе подарю? Раз уж все равно осталось.
Теона усмехнулась:
– А мне не надо! Вот еще – идти по городу с тяжеленным ведром!
Леша хмыкнул: ну нет, так нет! но вдруг почувствовал укол совести. Все-таки сегодня – женский день, а эта пигалица все же особь женского пола, хоть и похожа скорее на шипящую драную кошку, чем на женщину. К тому же она недавно приехала, у нее нет друзей в чужом городе, и надо бы как-то проявить радушие, хоть проводить, что ли, ее домой, помочь отнести ведро. Но глядя на кактус по имени Теона, Леша понимал, что идти с ней куда бы то ни было ему совсем не хочется. Вообще не хочется.
– И не стыдно тебе, Лешка? – вдруг откуда-то донесся голос Ники.
А добрая Ника уж, конечно, взяла бы Теону под свое покровительство!
– Ладно, давай я тебя сегодня провожу и отнесу тебе цветы, – вздохнул Леша и, прихватив ведро с тюльпанами, поплелся за Теоной.
Они молча идут по скользкой набережной – говорить им не о чем, да и не хочется. По дороге Теона поскальзывается и, чтобы удержать равновесие, делает нелепые движения, как сломавшийся лыжник, потом падает и больно ударяется. Леша наклоняется, чтобы ее поднять, и роняет ведро, тюльпаны кинематографично сыплются на снег.
Теона встает, отряхивается, в глазах – злые слезы.
– Э, ты чего? – Леша внимательно смотрит на нее.
– Разве
