охра на весь вторник разлилась.
Отчего всё так случилось? Почему художник мрачен?
Почему из сотен красок предпочел бесцветный шум?
Что тревожит? Что случилось? Что вообще все это значит?
И какую думу-муху хочет одолеть из дум?
Он не зол на самом деле, не расстроен, не растерян,
Он как птица, зная небо, захлебнулся в небесах.
Он решил сегодня утром… Нет! Точнее, он намерен
Невозможною палитрой в жизни счастье написать.
Загрунтовывая мысли, мастихином режет скуку
И акрила полосою отделяет серый фон.
Счастье рядом! Счастье близко… Он протягивает руку
И секундой этой хрупкой он становится пленен.
И любовь громадней мира на его ладонь ложится,
И становится любовью каждый робкий кисти взмах.
Без сомненья, в это время кисть взлетает словно птица,
Захлебнувшаяся небом в так знакомых небесах!
Зима, 2010
Темное холодное не пиво
Москва. Октябрь. Таю в одиночестве.
Я смешиваюсь с комнатным покоем.
Ни знать, ни видеть никого не хочется,
Мне хорошо наедине с собою.
Расстроена? Расстроена. Но, полноте,
Не рассветет здесь раньше мая.
Всю зиму в одинокой комнате
Я проживу мечтая.
Повержена? Нисколечко. С улыбкою
рассматриваю черно-белый снимок.
Живу непоправимой половинкою,
Что не подходит ни одной из половинок.
Я бесконечно вру себе про счастье
И верю (что совсем невероятно)!
Я больше не хочу остаться,
Я больше не хочу обратно.
Молчать. Закрыть глаза и окна.
Наручные часы остановить.
Ни слов. Ни взгляда. И оглохнуть.
Не знать. Не чувствовать. Не быть.
2011
Мы не хозяева друг другу
Мы не хозяева друг другу.
Я – ветер в поле, дым, туман.
Ни в свой, ни в твой, ни в чей карман
Я не отправлюсь за подмогой.
Я – это я, гроза морей,
Гроза полей и огородов.
Коль я задумала чего-то
Не остановят сто чертей.
А ты, к тому ж, совсем не черт,
Тебя я не боюсь нисколько.
Мне каждый день на сердце горько
От одиноких серых дней.
Кручусь-верчусь – билет ищу,
Готовлю рыбу, овощ режу,
И я старею неизбежно,
На самотечность дней ропщу.
Уборка, стирка и обед,
И так в рутине и тоске
С тобой живу и увядаю,
Я на тебя не уповаю,
Сама плачу себе за хлеб.
25
