времени прошло, а водительские курсы до сих пор не окончил. Это же не высшая математика.
– Может, и не высшая, но болезни одолели, – ответил он, нарочито кашлянув.
– Да, здоровье у тебя неважное, судя по больничным листам. Обследоваться нужно детально. Ты ведь так много проболел.
– Ну что я могу поделать? – вспыхнув здоровым румянцем, ответил Боровков-младший.
– Отправим тебя в военный госпиталь. Не может ведь молодой парень постоянно болеть.
– Никуда я не пойду и нигде проверяться не буду, – вмиг побледнев, отпарировал горе-сотрудник.
– Как же так, Валентин? Я ведь деду твоему обещал. И тебе только добра желаю.
– Не нужно мне ни добра, ни проверок здоровья, вы и так уже проверили мои больничные. Неужели мало доказательств?
– А откуда тебе это известно?
Валентин замялся, глаза у него забегали, однако он сумел справиться с негодованием и ответил спокойно:
– Оттуда и известно, куда письма направляли.
– А кто же тебя информировал? Письма ведь шли не врачу, выписывающему бюллетень?
– Алексей Николаевич, это вас не касается, – непререкаемым тоном возразил Валентин.
– Давай еще посоветуемся с твоим дедом, потолкуем, как нам быть.
– Не надо. Во-первых, он болеет, и на этот раз его сильно прижало. Во-вторых, он решает вопросы, как Василий Иванович Чапаев: шашка наголо, и полетела с коней «белогвардейская сволочь».
– Я не гордый, могу и сам к нему заехать.
– Подъехать можете, но прошу вас – обо мне ни слова.
– Это почему так?
– Так он снова завещание изменит, – уже с искренней эмоцией признался парень.
– Какое завещание?
– Долго рассказывать.
– Да нет, Валентин, ты уж расскажи. Не любопытства ради, а чтобы знать, как правильно вести себя с твоим дедом.
Боровков-младший смотрел в окно и молчал.
– Что ж, неволить не буду.
– Не торопите меня. Думаете, так просто все взять и рассказать?
Голос у внука задрожал, лицо сморщилось в детской плаксивой гримасе. Мне он показался тогда несчастным забитым ребенком, даже в душе шевельнулось чувство жалости. Я участливо и ласково посмотрел на расстроенного собеседника и услышал невероятное признание.
– Когда погибли мои родители, у меня, кроме бабушки, никого не осталось. Дед тоже был, но он жил своей жизнью, с бабушкой он был в разводе и жил в другой семье.
– Все-таки он самый родной тебе человек.
– Как бы не так.
– Поверь, мне не интересны чужие семейные тайны.
Парень как будто обиделся, соскочил со стула и резко направился к выходу. И уже от двери прокричал:
– Можете сказать ему все, что считаете нужным! Мне надоело быть пай-мальчиком, я устал изображать из себя послушного внука! Все, что я делал и делаю в своей жизни – все
