в желтом плаще, сиявшем в отсветах факелов.
– Адьяр прислал мать Аланны, старую королеву, – сказал Лотгар прямо над головой у Гислы. – Аланны больше нет, и принцессе теперь без нее не обойтись.
Какой‐то воин помог даме спешиться, и она решительным шагом пошла в замок, словно к себе домой. Проводив ее взглядом, сын обернулся к своим людям и отослал их в лагерь. Сам он, подобно ярлу Лотгару, так и не слез с лошади. Коса у него была светлой и длинной, как у Лотгара, но на этом сходство двух ярлов заканчивалось. Айдан был так молод, что годился Лотгару в сыновья. Лотгар был широк, а Айдан из Адьяра словно весь состоял из углов. Волосы узким треугольником спускались ему на лоб, им вторили острый кончик носа и не менее острый подбородок. Айдан был красив, как бывает красив орел. Он казался истинным сыном своего клана.
– Он привез королеву… но, кажется, не привез дочь, – задумчиво проговорил Ликан, оглядывая закутанных в желтое воинов, окруживших своего ярла.
– Банрууд не обрадуется, – торжествующе заметил Лотгар.
– Из-за королевы или из‐за девочки? – спросил Ликан.
– Из-за обеих, брат.
– Айдан Банрууду не помеха. Ему никогда не быть королем. Горластый мальчишка вечно задирает короля лишь оттого, что верит, что ему все сойдет с рук.
Гисле хотелось смотреть по сторонам не мигая, чтобы ничего не пропустить, но в то же время хотелось закрыть глаза, спрятаться, ничего не видеть.
– Мне все равно, что будет, а значит, я ничего не боюсь, – сказала она себе и решила не закрывать глаз.
Вскоре Гисла отыскала в толпе еще четырех девочек, сидевших на спинах коней, перед воинами, точно так же, как и она сама. Четырех узкоплечих, склонивших головы девочек. Все они были младше, чем она.
На ступенях лестницы, окружавшей храм, рядами стояли мужчины в балахонах, с обритыми, как у Хёда, головами и обведенными черным глазами. Соединив руки, они смотрели прямо перед собой.
Это хранители, решила она.
– Да, – отвечал Лотгар, и она поняла, что произнесла это вслух. Он потрепал ее по волосам. – Не бойся, – прибавил он, но в его грубоватом тоне звенела вина.
Все лица на площади слились воедино. Все люди – с косами, обритые наголо, в балахонах, верхом – стали единым целым, и, когда зазвучала труба и зазвенели колокола, все разом повернулись к королевскому замку, ожидая… и повинуясь. По толпе разлились смирение, покорность, молчаливое отчаяние, и, хотя Гисла это почувствовала, она никак не могла понять, в чем же дело. Ей стало страшно, и конь Лотгара, почувствовав ее страх, вскинул голову.
– Я хочу уйти. Хочу слезть, – настаивала она.
– Скоро, девочка, скоро. Идет король.
6 кланов
– Я не привез дочь Адьяра, – сказал Айдан из Адьяра и подстегнул коня, чтобы поприветствовать короля. – У тебя уже есть одна, государь.
Король вздернул бровь и скрестил на груди руки.
