как же ты с ними тогда познакомился?
Брэдли увел взгляд. Он будто не хотел говорить на эту тему. Лоб смялся, а скулы заострились.
– Можешь не говорить, – сказал я.
– Нет. Одиннадцать лет назад, когда война на западе уже заканчивалась, а французы начали отступать, мы с дядей Фридманом наткнулись на форт. Форт Нилмана. Там в руинах, в полном запустении и нашли Элла и Стила. Они жили, как бездомные, питались сырым мясом случайно пойманных животных. Даже нас, когда увидели, хотели убить и съесть. Благо мы были вооружены и с едой. Накормили их, дали понять, что не опасны, а потом пригласили в компанию.
– Где Фридман?
– Умер пять лет назад. Ему было за семьдесят.
– То есть ты за десять лет ни разу не встречал индейцев?
– Если быть точным, то не за десять, а за двадцать пять. Когда родители умерли, дядя Фридман забрал меня. Он научил меня всему. И да, я никогда не общался с индейцами. Нет, я их встречал, и не раз. В некоторых факториях их полно, и я видел их племена… но издалека. Дядя Фридман говорил, что дикари опасны, что они срезают с людей кожу.
– И ты этому веришь?
– Почему нет?
– Значит, и в сказки веришь?
Тут к нам присоединился О’Блик. Старик плескался так, будто бывал в воде впервые. Он не по-старчески хихикал и брызгался водой. Я недовольно посмотрел на него и вышел на берег.
Здесь же мы пообедали. Куски залежавшегося вяленого мяса и жареная фасоль. Еда, приготовленная Сьюзи, была в разы лучше, но пришлось согласиться и с этим. Не вырвало, и ладно. Запасы подходили к концу. Странно, что Брэдли не позаботился о еде. К тому же неизвестно, сколько до племени добираться.
Мы проехали километры, прежде чем, Гимли пришел в себя. Он все также периодически взвывал, а его нога действительно ужасала. Казалось, что в ней что-то живет и шевелится. Я и представить не мог, что с ней делать. Неудачно пошутил, сказал: «Оставим Гимли здесь, а на обратном пути заберем». Никто не понял. Я так и подумал. Ведь здесь собрались только серьезные воины, которым все по плечу.
Справа от нас вдалеке тянулись горы. Серые глыбы, как огромная стена между двумя мирами. Что за ними? Новая прекрасная жизнь или мертвые земли? Они символично поднимались по пути нашего следования. Словно намекали, что мы идем к вершине. Но за любой вершиной спуск, а значит, достигнутая цель – лишь самоудовлетворение и не больше. Небо над нашей повозкой стало малиновым. Я смотрел, как солнце пряталось за клыкастыми серыми громадами, что не вызывали симпатии. Если видом со своей лавочки я восхищался, то теперь камни мне казались только камнями.
Брэдли спал, а О’Блик читал молитвенник. Хорошо, что делал это он про себя, иначе я оторвал бы ему язык. Не терплю, когда над ухом кто-то без толку шелестит ртом. Я высунулся из телеги и из-за спин дикобразов таращился вдаль. Лошадиная поступь смешивалась со скрипом заднего колеса телеги, а иногда молчание рассекал громкий орлиный крик.
Я увидел
