двенадцать, она вполне может присмотреть за шестилеткой, – сказала она надменно через завесу рыжеватых волос.
– Им не следует оставаться одним дома поздно ночью, – сказал я.
– Да в чем проблема? Почему днем можно, ночью нельзя? Вот клянусь, ты темноты боишься.
Закончив причесываться, она подняла голову и отбросила назад волосы, открывая тонкую, беззащитную шею таким женственным движением, что у меня комок в горле встал.
Я продолжал торчать в дверях. Стены и потолок у нее в комнате сплошь затянуты лоскутами ткани, все оттенки голубого и лилового. Единственное окно занавешено нитями темно-синих бусин-звездочек. Полки над постелью забиты свечками психоделических цветов, большинство зажжено. В этом разноцветье и царившем в комнате полумраке предметы выглядели какими-то расплывчатыми.
Входить в комнату не хотелось, но ничего не оставалось. Я быстро прошел к полкам из гипсокартона, где стояла стереосистема и громоздилась стопка журналов «Гламур» (за потраченные на них деньги можно было купить фунтов двести собачьего корма).
Я выключил приемник.
Эмбер отшвырнула щетку на комод, прямо в самый центр косметической ерунды.
– Да в чем проблема?
– Не слышно.
– Я не про то. В чем твоя проблема? Бетти-Психетти сказала Харли-Тупарли, что ему надо начать уважать самого себя? Тогда и девчонки отнесутся с уважением?
Лицо ее сделалось умильным. Я молчал.
– Не нужно мне оставаться вечером дома[6], – пропела Эмбер, вытаскивая из ящика тонкий полосатый свитерок, больше похожий на подарок любимому шнауцеру на Рождество. Удивительно, но она исхитрилась просунуть в свитер голову, ткань сначала туго обтянула лицо, затем сползла вниз и облепила грудь.
Она снова поймала мой взгляд и победоносно улыбнулась.
– Смирись. Ты просто ненавидишь меня за то, что у меня есть жизнь, а у тебя нет.
– Точно, что жизнь? – спросил я.
Улыбка Эмбер погасла. Она снова схватилась за щетку, яростным движением провела ею по волосам и принялась постукивать себе по руке – в точности как маминой деревянной ложкой стучал по руке отец, собираясь разобраться с кем-то из нас.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты писаешь от злости, потому что тебе приходится работать. Вечно вкалывать. Ни колледжа, ни тусовок с друзьями, ничего значительного, особого. Ты даже телевизор не смотришь.
Я расхохотался, хотя ничего смешного не было.
– Значительного? Типа трахаться с парнями в кузове пикапа?
Щетка полетела в меня, ударила в плечо.
– Ты бы все отдал, чтобы трахнуться с кем-нибудь, – прошипела она.
Мне захотелось поднять щетку и отлупить Эмбер ею до бесчувствия. Обратить ее милое личико в кровавое месиво, оторвать с мясом уши. Не потому что я ее ненавидел, не потому что заслужила. Не потому что хотел, чтобы она боялась меня. Просто чтобы наконец расслабиться.
Наверное,
Аллюзия с популярной песенкой
