style="font-size:15px;"> Нефрита не стала отвечать на его вопрос. Большинство раксура, особенно арборы, привыкли пережидать бури внутри колоний, в безопасности, а не на открытом воздухе, находясь на хрупком летучем корабле. Лун тоже был этому не рад. Во время ливней и гроз он становился дерганым. На следующий день после того, как погибла его семья, он попал в такой же шторм и, сжавшись в комок, спрятался в верхних ветвях очень невысокого дерева. Тэты все еще охотились на него, так что он не мог спуститься ниже, а буря весь день только усиливалась, словно собиралась повалить весь лес.
По крайней мере, на этот раз ему не придется пережидать шторм в одиночку.
Ниран снова вышел из рубки, переодевшись в то, что обычно носили островитяне на своих кораблях: белые штаны, доходившие до колена, и свободную рубаху, перевязанную на талии. Он поднес к глазу медную подзорную трубу и подкрутил линзы, фокусируясь на тучах. Он сказал:
– Нам нужно найти укрытие. Придется опустить корабли к земле и привязать их… Подождите, а это что?
Из серых облаков к ним направлялся темный силуэт. Лун прищурился и узнал его.
– Это Утес.
Утес был праотцом – единственным зрелым консортом в Тумане Индиго, не считая Луна, и старейшим существом, которое Лун когда-либо знал. Королевы и консорты с возрастом становились больше и сильнее, и в своем крылатом облике Утес был почти в четыре раза больше Луна.
Консорты летали быстрее всех прочих раксура, настолько быстро, что лишь королевы могли угнаться за ними. Утес приближался к ним почти на полной скорости и совсем скоро оказался у корабля. В последний момент он выгнул крылья, чтобы притормозить, а затем рухнул на палубу у кормы. Корабль просел под его весом, и Ниран ухватился за борт, чтобы не упасть, ругаясь на языке островитян.
Утес принял земной облик, и корабль выровнялся. Он ухватился за край крыши рубки и подтянулся. Оставшиеся два воина поспешно отползли в сторону и спрыгнули вниз, освобождая ему место. Он сел на деревянный настил – высокий, худой, с морщинистым, обветренным лицом, одетый в серую рубаху и штаны. Каждая его черта – его волосы, его кожа – выцвела и посерела; это всегда происходило с земными обликами старейших раксура. Единственным пятном цвета были его голубые глаза, но один из них был мутнее и затянут бельмом. Утес дернул подбородком в сторону неба.
– Уже видели?
– Да. – Нефрита уложила шипы, которые непроизвольно поднялись от стремительного приближения Утеса. – Ниран говорит, что нам придется остановиться и опустить оба корабля к земле.
– Если сможем найти землю, – вставил Звон. – Лес очень густой, и в его пологе было не так много разрывов.
– Если мы не опустим корабли, то порывы ветра наверняка их разобьют, – прибавил Ниран, явно приготовившись к спору.
Утес согласно кивнул, но сказал:
– Мы уже совсем рядом с новой колонией и должны успеть добраться до нее прежде, чем нас настигнет буря.
