Ну, кроме меня, конечно, – я засыпала Людочку вопросами. Та после моего чистосердечного признания в невиновности без остановки вываливала на меня все подробности смерти блогера.
– Нашел его пенсионер, местный житель. Он в гараж ходит регулярно, у него там погреб с соленьями. Тело лежало в десяти метрах от двух заброшенных металлических конструкций. Скорее всего, смерть наступила от удара по черепу чем-то тяжелым, эксперты предполагают что-то наподобие обломка кирпича с острыми краями. Орудие не нашли пока, свидетелей тоже нет. Известно лишь про ваш конфликт и что вы звонили Жогину утром, так как он после разговора искал юриста для консультации. Нашел по рекомендации знакомых. Ему необходимо было узнать, можете ли вы подать на него в суд. Потом была еще парочка звонков на его телефон, не установили владельцев номеров. Ну, и жене он звонил раз пятьдесят, если не больше. Жену Жогина на допрос дежурный забрал в обед, пока не знаю, какие результаты. Я же официально не получила еще материалы, утром приду на работу, и тогда дежурная группа передаст, что накопали. Хотя там молодой следак, все по верхушкам узнает. Придется мне все переделывать, как обычно! – гладкий лоб нахмурился. – Так не люблю с убийствами возиться. А мне генерал никогда не дает передохнуть – старший лейтенант Рядкина, кто, если не вы. Вы у нас один из лучших сотрудников. Конечно, станешь тут лучшим, если с утра и до вечера сидеть над бумажками, чтобы раскрываемость была. Мне мама правильно говорит, кто везет, на том и возят. Она меня несколько лет уговаривает из полиции уйти, платят мало, бюджетники же. Я на море так давно хочу и никак денег не накоплю.
Я внимательно вслушивалась в слова гостьи, кажется, что-то похожее уже слышала сегодня от другой бюджетницы.
– Ой, – спохватилась Людмила, бросила взгляд на наручные часики. – Мне идти пора, мама волнуется! Вы завтра в отдел приезжайте к восьми. Я вас жду, быстренько все запишем про алиби. И материалы я отдам операм, чтобы подумали, кто его мог убить, – она с грустью покачала головой. – Ведь такой хороший он. Я же расследовала дело про проституток, которых он спас, тогда еще стажером была.
– Что за дело? Я так поняла, оно очень громкое было?
Женщина вздохнула и с тоской посмотрела в черный квадрат окна. На улице шаги прохожих раздавались все реже, солнце растаяло за горизонтом, уступив место густому мраку.
– Я бы с радостью рассказала, но мне до дома надо добежать, пока еще не совсем темно и люди ходят. Вот, – Людочка отодвинула густую косу в сторону и показала под воротником блузки узкую полосу шрама. – На меня напала подследственная, когда я домой возвращалась. Только в полиции начала работать. Еле вырвалась. С тех пор боюсь так по темноте ходить, меня мама зимой даже на работу провожает и встречает от остановки. Ужас как боюсь. И мама за меня переживает, а ей нельзя, у нее сердце слабое.
– Я провожу! – от некрасивого шрама на тонкой коже у меня пробежал холодок по спине. Может, и выглядит женщина очень невинно, но работа у нее опасная. Заодно выслушаю, наконец, эту историю о спасителе Андрее.
