населения»[196].
Не позднее начала 1942 г. Сталин знал о ведущихся союзниками работах по созданию нового вида оружия, а в апреле к Сталину обратился с письмом лейтенант авиации и будущий академик Г. Н. Флеров, который до войны занимался вопросами расщепления атомов урана. Будучи в Воронеже, он зашел в научную библиотеку для просмотра новых статей по своей тематике в иностранных журналах, но ничего по искомой теме не нашел. Именно об этом он и написал Сталину:
«Во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу. Это молчание не есть результат отсутствия работы ‹…›. Словом, наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. ‹…› Нам всем необходимо продолжить работу над ураном»[197].
28 сентября 1942 г. Сталин подписал распоряжение ГКО «Об организации работ по урану»; 11 февраля 1943 г., как свидетельство возросшего интереса власти к атомной проблеме, было принято более детальное распоряжение ГКО, а также назначено руководство. Научное направление возглавил И. В. Курчатов, административное – член ЦК ВКП(б), заместитель председателя СНК СССР, нарком химической промышленности М. Г. Первухин и кандидат в члены ЦК, председатель ВКВШ С. В. Кафтанов.
16 июля 1945 г., накануне открытия Потсдамской конференции, американцы произвели в штате Нью-Мексико успешное испытание атомной бомбы; Сталин узнал об этом в начале 20-х чисел, а 24 июля президент Трумэн сообщил Сталину о новом оружии «необычайной разрушительной силы». Но истинную силу нового оружия Сталин смог оценить только после 6 и 9 августа 1945 г., когда американские бомбы были сброшены на японские города Хиросима и Нагасаки. Как и после 22 июня 1941 г., Сталин все понял – поражение было очевидным.
После этого работа над созданием советской атомной бомбы приняла совершенно иной размах: 20 августа решением ГКО был создан Специальный комитет под руководством Л. П. Берии, а также 1-е Главное управление при СНК СССР. С августа 1945 до 29 августа 1949 г. – дня успешного испытания первой советской атомной бомбы в Семипалатинской области – разработка нового оружия была одной из важнейших задач руководства страны, с соответствующим в подобных случаях выделением материальных, человеческих и иных ресурсов.
Именно с разработкой атомного оружия связано серьезное ужесточение режима секретности в середине 1940-х гг., введенное еще в 1941 г. обстоятельствами военного времени; причем сковывал он не одну специальную область физики, а распространялся на все области советской науки. Об этом 19 сентября 1944 г. академик П. Л. Капица писал заведующему отделом науки ЦК С. Г. Суворову[198]:
«Промышленность каждой страны пользуется всей суммой достижений, полученных в процессе развития мировой культуры, и уровень ее техники определяется уровнем развития мировой науки. Поэтому всякая культурная страна должна быть заинтересована в развитии большой науки и техники
Ученые всего мира – на борьбу с гитлеризмом!: Антифашистский митинг в Москве // Правда. М., 1941. № 284. 13 октября. С. 3.
Суворов Сергей Георгиевич (1902–1994) – физик, окончил в 1928 г. физико-математический факультет 1-го МГУ, затем учился в ИКП, член ВКП(б) с 1924 г. (Научные кадры ВКП(б). С. 16.) В 1940–1947 гг. – заведующий отделом науки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), впоследствии директор Физико-математического издательства, в 1954–1987 гг. был заместителем главного редактора журнала «Успехи физических наук». Вышедшая в 1948 г. в его переводе на русский язык книга А. Эйнштейна и Л. Инфельда предварялась предисловием в духе эпохи:
