цепями, когда дож резко наклонился, едва не столкнувшись со мной лбами, вскинул руки к стене над моей головой и оперся на нее. От этого мышцы на его грудной клетке натянулись, плечи стали еще более рельефными.
Мое чертово дыхание застряло где-то в горле. От этого стыдно, зло и… горячо.
– Допускаю, что ты можешь не знать о том, на что способна, – тихо говорит дож, склоняясь к моей щеке, почти скользя по ней своей, но все же не касаясь. Я чувствую его дыхание, и по позвоночнику будто расползаются огненные ленты. Под желудком все сжалось, я едва могу вздохнуть, и это одновременно приятно и раздражает. – Но ты должна понимать, что, если ты лжешь… – его тихий шепот обволакивает туманом, и на меня будто падает раскаленная лавина огня – его угрозы, – ты меня очень разочаруешь, женщина. А те, кто разочаровывают Красного дожа, не выходят отсюда живыми.
– Убьете беззащитную девушку? – вскинулась я, чувствуя, как меня потряхивает от раздражения. – Девушку, которая даже двинуться не может, потому что на руках наручники, а на ногах – кандалы? Смело, Красный дож. Вы, наверное, самый смелый в этом замке, да?
Помирать – так с музыкой.
Мужчина отпрянул от меня так быстро, словно его змея ужалила. Кобра очковая, я то бишь. Как раз очкую не по-детски.
Впрочем, ни руки, ни ноги дожа не двинулись с места, лишь горячее дыхание перестало щекотать кожу – теперь он смотрел мне в глаза, не отрываясь, словно пытался там что-то вычитать.
– Обвиняешь меня в трусости? – спросил он негромко и так удивленно, словно сам не верил тому, что говорил. Черная бровь с изломом взлетела вверх.
Я сглотнула ком в горле, случайно бросив взгляд ему за спину, где, сверкая глазами-рубинами, покоились в ножнах два жезла-дракона. А потом набрала в грудь побольше воздуха, закрыла глаза и… успокоилась. Медленно выдохнув, я снова посмотрела на мужчину напротив и ответила так ровно, как могла:
– Обвиняю.
Ну все, копайте яму длиной метр семьдесят. Лучше – метр восемьдесят, чтобы не тесно было.
Однако я все равно надеялась, что слова звучали так же уверенно, как мне хотелось. А не настолько, насколько я себя чувствовала.
Видимо, мне это удалось, потому что через секунду мир едва не схлопнулся перед глазами, словно умирающая звезда.
– Подумай еще раз, – прошептал Красный дож, схватив меня за шею и резко придвинувшись.
В глазах потемнело. Если прежде мне не хватало воздуха фигурально, то теперь вполне буквально. Его пальцы сжимали мое горло, а я словно в замедленной съемке отсчитывала удары собственного сердца.
Несколько мгновений ничего не происходило. В висках бешено бился пульс. Дож просто смотрел на меня, и в его рубиновом взгляде то зажигались, то потухали пугающие искорки, которые засасывали меня, гипнотизировали.
Я обхватила мужское запястье, с трудом смыкая на нем пальцы, потому что наручники мешали двигаться. Попыталась убрать его руку, но это было все равно что бороться со скалой. Я чувствовала себя беззащитной. Песчинкой.
