ты со мной не поздоровался, когда мы встретились в караоке?
Я знал, что ее вопрос означал приглашение перейти к выяснению отношений не только с Харитоновым, но и с окружающим миром, включая официантов, гостей… со всем, что двигалось.
Харитонов был явно удивлен:
– А с кем я был?
– С каким-то мужиком.
– Я тебя не видел. А ты с кем была?
– С подругой.
Мои просьбы оставить разборки на другой день были пропущены мимо ушей. Поэтому, несмотря на долгие теплые тосты в адрес новорожденного, атмосфера за столом продолжала оставаться напряженной.
– Отвези меня домой, – наконец попросила она.
Мы вышли из ресторана, и я снова поймал машину.
– Я никуда без тебя не поеду! – громко заявила она, едва держась на ногах. – Кроме того, мне некуда ехать, у меня нет дома, купи мне дом…
Я понял, что спорить сейчас бессмысленно, и с трудом усадил ее в машину. Приехав к себе, расплатился с водителем и поблагодарил бога, что все закончилось. Но оказалось, что я поторопился. Она ворвалась следом за мной в подъезд, и мне ничего не оставалось, как подняться вместе с ней в квартиру. Там я указал ей на диван, ушел в свою комнату и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Прошло, может, минут пять – десять, как она влетела ко мне.
– Что я такого сделала?
– Ничего… Просто давай спать, а завтра разберемся.
– Нет, мы разберемся сегодня, – с железным упрямством настаивала она. – Скажи, кто я для тебя?
Я молчал.
– Я тебя еще раз спрашиваю, кто я для тебя?
– Животное… – уже совсем потеряв терпение, сказал я.
– Я животное?! – с удивлением и ужасом воскликнула она и выскочила в коридор.
Я услышал грохот в кухне, как будто обрушились стены, но тупо продолжал пялиться в экран телевизора. Внезапно раздался истошный крик:
– Помоги мне!..
Я поднялся и пошел в кухню.
Она сидела на полу. Все вокруг было в крови. Кухонный ящик, в котором лежали вилки, ложки и ножи, валялся на полу и тоже был забрызган кровью. Ничего, кроме пустоты и жалости к самому себе, я не почувствовал. Единственный человеческий жест, на который в тот момент я был способен, это снять с брюк ремень и перетянуть ей порезанные руки. Потом, чтобы не видеть весь этот кошмар, я вышел из кухни и набрал телефон «скорой помощи». Когда вернулся, она пыталась мыть пол и стены, повторяя, как заезженная пластинка:
– Прости меня, прости меня…
«Скорая» приехала довольно быстро. Два высоких мужика, не задавая вопросов, перевязали ее и собрались везти в Институт Склифосовского.
Я отдал им двенадцать рублей, и мужики ушли, уведя с собой существо с белоснежными бинтами на руках.
Наконец, я остался один. Вся кухня была в крови, на кухонном столе разбросаны бинты, тампоны, в раковину
