Сейчас, в покое, при свете дня, его, наконец, получилось рассмотреть нормально – и Скрипач, который остался дежурить с Рэдом первым, сделал для себя вывод, что да, Рэд действительно имеет немало общего именно с Фэбом, причем сходство присутствует не только физическое, но и несколько иного свойства.
– Это какую силу воли надо иметь, и какое упорство, чтобы вот так столько времени продержаться, – Скрипач покачал головой. – И хитрость эта… очень Фэбовская такая хитрость… Оперировал же Фэб в «Вереске» со сломанными ногами четырнадцать часов? Было дело. И этот не лучше. Вот только зачем? Неужели нельзя было нам сказать о том, что дела плохи, нельзя было объяснить тому же Пятому, что… а, ну, к чёрту. Что сделано, то сделано.
Про «зачем» Скрипач, конечно, вскоре сам себе сказал, что тут-то как раз всё понятно. Рэд их не знал, и никаких оснований им доверять у него не было. Он, как мог, отрабатывал заплаченные ему деньги, он выполнял свою работу, соблюдая субординацию, и, не случись того, что случилось, выполнял бы её и дальше. С болью, в режиме жесточайшей экономии – разумеется, на себе – но он делал бы то, что делал. Сколько сумел бы.
Про жесточайшую экономию они всё поняли, когда осматривали каюту Рэда – необходимо было разобраться, что за препараты он использовал, и в каком количестве. Попутно обнаружили под койкой ящик с концентратами, из самого дешевого списка, и с давно истекшим сроком годности; мало того, ни о каком балансе б/ж/у даже речи не шло. Сплошной белок, спасибо, хоть не совсем чистый. Протеины и жиры. Смеси, которые надо разводить горячей водой.
– Идиот, – произнес Ит, разглядывая содержимое ящика. – Дважды, нет, трижды идиот. Господи, как же хорошо, что мы взяли на него нормальную еду…
Причина. Для всего этого безумия должна быть какая-то причина, понимали все, но узнать эту самую причину не представлялось возможным – будить Рэда, и о чем-то его спрашивать, было пока что категорически нельзя. Потому что сейчас, не смотря на положительную динамику, даже прогноз сделать нельзя – в отличие от повторного приступа, который как раз возможен в любой момент.
На вторые сутки Лин, наконец, озвучил то, о чем все думали, но вслух произнести не решались.
– Дело дрянь, – начал Лин. – Ребята, дело-то совсем дрянь, если разобраться.
– Ты о чем? – не понял Ит.
– О том, что мы в океане, и нас тащит неизвестно куда, – ответил Лин. – Если вы не заметили, он успел заблокировать лодку. Полностью. Я попытался активировать навигатор, который у него в кокпите стоит, вообще никакой реакции.
– До того, как я его седировал, он успел сказать «Ли, дрейф», – вспомнил Ит.
– Вот именно, – кивнул Лин. – Это и есть дрейф. Мы теперь дрейфуем, и единственный, кто может хотя бы понять, где мы находимся, в отключке.
– Теоретически мы, конечно, можем попробовать активировать систему, – заметил Скрипач. – И не такое взламывали.
– Угу, – усмехнулся Лин. – Мы тоже взламывали. И тоже не такое. Потому что, уж прости, наши кораблики
