Территориально эта станция относилась к вышеупомянутому городу N.
Жила там семья. Муж, жена и двое детей: шесть лет и грудничок.
Однажды в выходные они выбрались в город, погуляли по парку, покатались на каруселях-аттракционах, и покушали в парке эту злосчастную шаурму (как они мне потом признались).
Вернулись вечером домой последней маршруткой. К ночи началось.
…
02:55. Примерно после 16-го вызова за сутки.
Гудит печка в «Собольке», город пустой, мигают светофоры желтым светом, как бы удивляясь, что кто-то не спит, а катается по городу. Привычно болит голова, ломота в теле и закрыты глаза. Мысли смешались от прожитого дня, увиденного, услышанного и сделанного.
…пшшш… – зашипела рация на торпеде. – «Пять семнадцать, пять семнадцать?»
– …блииииин!.– одновременно подумали мы с водителем и вторым фельдшером, а может быть и произнесли вслух.
– 517 на приеме.
– 517 для вас еще один «вызовок». станция «Межозерная» дом семь. Отравление пищевое. Как приняли?
– Станция «Межозерная» дом семь. Отравление пищевое. – повторил я и повесил рацию.
– «Кому не спится в ночь глухую?
Водителю, фельдшеру и… пациенту»
Процитировал я знаменитый скоровский стишок.
« – Ну да», – сказал водитель дядя Сережа, – до туда 20 километров в одну сторону, плюс дорога плохая…
Я ничего не сказал. Напротив, я даже немного обрадовался далекому вызову (хоть и в машине, но можно проехаться с закрытыми глазами, а может и подремать чуток).
03:15 станция «Межозерная», дом семь.
Свет во всех окнах дома подсказывал, что нас тут ждут. Собака во дворе залаяла в закрытой будке, двор освещался лампой ДРЛ (тогда еще светодиоды только начинали свое поступление на рынок).
– Здравствуйте, что случилось? – как обычно спросил я.
Бледная, как смерть женщина, возраста примерно 30-ти лет, держала на руках ребенка 7—8 месяцев от рождения.
– Да вот… отравились, Всей семьей отравились.
– Чем?
– Наверное шаурмой…
В туалете сработал слив, а в ванной слышались звуки рвоты. Запах в квартире стоял соответствующий. Из туалета вышел отец семейства, быстро произнес: «здравствуйте», сделал страдальческое выражение лица, схватился за живот и снова скрылся в туалете. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что дело плохо.
Из ванной вышел старший сын, бледный и вялый.
Ребенок на руках матери не плакал, был бледен, щечки «запали». Судя по одежде – мальчик.
Вот такая картина предстала предо мной в течение одной минуты от момента, когда я перешагнул порог квартиры.
Именно малыш обеспокоил меня больше всех из них, потому что при пищевых отравлениях, когда присутствуют рвота, понос
