известных персон сымитированы… причём убого. Собственно текст изобилует фривольными сценами и, в силу своего содержания, вообще не предназначен для прочтения.
1. ЗАКАТ НА ВОСТОКЕ
Ничто не оставалось прежним; казалось, что и созвездия небес переменили свои очертания. Луна напоминала людям лишь звонкую монету, ставшую единственным мерилом их жизней. Горела в нижней точке горизонта звезда Венера, но свет её теперь пробуждал в людях стремленье к какой-то не такой, какой-то иной любви.
В свете переменивших порядок звёзд летел над сокрытой за декабрьской пургой Россией серебристый самолёт. Стюардессы только что раздали обед. Гудели турбины. Стучали пластиковые вилки о пластиковые тарелки. Люди ужинали, не подозревая, что их жизни никогда уже не будут прежними.
– А где-то рядом война… – сказал кто-то из пассажиров.
– Двадцать лет назад никто бы и не поверил в такое! – ответили ему.
– Да никакая это не война, а так – игра провокаторов, – подключился третий голос и тут весь салон разом заговорил, каждый о чём-то своём и со своим собеседником, но разрозненные фразы складывались ёмко в общий напряжённый поток.
– Мои соседи пятерых беженцев к себе вселили!
– Странно, но салат свежий.
– Всё русские виноваты! Мы затеяли, нам и расхлебывать. Чем же я так в прошлой жизни провинился, что родился в России?
– А курица-то как обычно, пластиковая, безвкусная, как всегда в самолётах.
– Слава русским ребяткам! Бедные, холодные, голодные, добровольцами там сражаются, и в цинковых гробах домой приезжают…
– Надо же, кофе здесь крепкий, настоящий, я-то думал растворимый будет… не ожидал, молодцы, хорошо работают.
– Такая бездарная страна у нас, только пьют и воруют, воруют и пьют… Всё без толку! И нас гражданская-то обязательно ждёт! Ещё страшнее, ещё кровавее… Бездарная страна!
– А сок так себе, как из ларька, могли бы и свежевыжатый подать.
– Скорей бы наши помогли, подсобили официально! Какое счастье, что мы русские!..
…В аэропорту Ростова-на-Дону приземлился самолёт авиакомпании Venus airlines из Москвы. Несмотря на напряжённую геополитическую обстановку, послеполётный досмотр пассажиров, летевших внутренним рейсом, практически не проводился – пассажиры поступали с борта в холл без промедленья. Кого-то уже встречали, а кто-то сразу брёл искать такси, чтоб в гостиницу уехать. Они были, вестимо, без багажа, а кто-то ещё продолжал ждать свои вещи. Среди всех пассажиров выделялась одна девушка, которой, по всей видимости, некуда было податься. Она была в коротком, не по суровости погоды, пальто, с короткой, по моде четырнадцатого года, стрижкой-каре. То была Марина Петровна Синельникова, кареглазая двадцатичетырёхлетняя москвичка, оппозиционерка.
Маар ина прибыла в аэропорт Ростова-на-Дону ожидать запоздалый рейс, вылетевший с территории соседнего государства, бывшего братского, а теперь наполовину вражеского, плюс к тому одолеваемого внутренней войной. Тем рейсом, согласно кое-какой информации, поступившей к Марине, должен был вернуться её муж, Алексей Билич. Тот запланированный прилёт лайнера из соседней страны в Ростов, как обещали, должен быть последним официальным рейсом перед полным и безоговорочным закрытием какого-либо сообщения между двумя странами.
Алексей Анатольевич Билич был старше Марины на два года; к своим двадцати шести годам он мало чего добился, кроме широко распространившейся в узких кругах сомнительной репутации оголтелого либерала. Но недостаток собственной деятельности компенсировался хорошим материальным положением его родителей, хоть социальное их происхожденье было дурным: из лимитчиков, да ещё и связанных с криминалом. Пару лет назад от описываемых тут событий Алексей сделался известным в кругах несогласной молодёжи, незанятой реальным делом, недурно сыграв с выгодой себе на ажиотаже вокруг всех протестных акций того времени. Особенно хорошо удалась та биличевская выходка, когда он сымитировал собственное задержание и арест, находясь в то время на самом деле в частной клинике на лечении от дурного венерического заболевания. Отец Алексея, имевший очень уж прибыльное предприятие, даже поддерживал шумные делишки своего сына, рассчитывая на, «чёрный пиар» – как тогда модно было выражаться. К концу двенадцатого года протестные акции благополучно сошли на нет – проевшиеся бездельники из молодёжи совсем утратили способность к продуктивной работе, растаяв в собственной сытости. Алексей занялся под эгидой отца частной адвокатской деятельностью, которая осложнялась тем, что диплом о высшем образовании был у Алёши купленный.
Осенью четырнадцатого года, когда обострилась до белого каления и людской юшки ситуация в соседней республике, Алексей Анатольевич чего-то вдруг вспомнил,
