ему самой короткой и нейтральной для оправдания.
– Опять отговорки, – бросила Милана и выпрямилась. – Мне нужны извинения.
Она сказала это так резко и жестко, что на секунду ошеломила мужа. Ее подавляющий взгляд не давал поводов для сомнений – она действительно ждет извинений. В то же время Олег знал, что жена не была мстительной и коварной. При всем прочем она оставалась очень наивной, насколько это было возможно. Может быть, в ней отсутствовало добро, но и злобы в ней было не больше. В какое бы тяжелое положение она ни ставила Олега, он знал, что на прямую агрессию его жена не способна. Она действительно была ангельским созданием со всем присущим ей прямодушием, просто не отягощенным моралью.
– Прости меня, – уступил мужчина.
– За что? – Милане требовалось полное извинение.
Она встала между столом и Олегом, заставив его отодвинуться чуть дальше. Одной рукой она повернула голову мужа к себе, чтобы он мог видеть ее глаза, а второй начала водить по его щеке, слегка надавливая ногтями.
– За то, что усомнился в тебе.
Она поставила свою ступню на край стула между ног мужа, приняв крайне властную позу.
– Ты паршивец.
От ее эмоционального, наполненного жизнью голоса по спине Олега прошел озноб. По большей части люди так уныло и равнодушно общаются друг с другом, что неподдельное чувство в голосе, переливаемое через край сдержанности и скромности, может застать их врасплох.
– Ты права.
– Конечно. – Милана провела ступней вперед до упора. – Я и без тебя знаю, что права. Опять эта ваша высокомерная снисходительность? Вы действительно жалкие.
Олег сглотнул, не зная, что на это ответить. Приятная наощупь, но твердая женская рука сжала его подбородок и приподняла голову, чтобы он смотрел прямо в глаза Милане.
Другой рукой жена взяла бокал оставшегося после ужина вина и сделала глоток. Наслаждение разлилось по ее телу, возбуждая все нервные клетки и вызывая еще больше желания делать то, что хочется, ни в чем себе не отказывая. По присущему ей обыкновению она не знала, к чему приведут ее желания, но наслаждалась их исполнением. Для нее главным был сам процесс, а не некая цель, которая даже не существовала, ведь этой цели негде было появиться, потому что Милана жила сиюминутными чувствами, черпаемыми из глубин ее подсознания.
– Ты жалок, – захотелось ей сказать, и она сказала. – За что я тебя терплю?
Она еще сильнее сжала подбородок Олега.
Трудно было что-то ответить. Еще труднее – понять, почему это так возбуждает. Он испытывал необычные ощущения от давящей на него женской ступни и от сжавших щеки нежных пальцев с острыми, властными, но чертовски волнующими ногтями. В любой момент Милана могла сжать пальцы сильнее и порезать его кожу. Это не пугало, а завораживало.
– Ну ответь уже. Зачем ты мне нужен?
В ожидании реакции она отпила еще глоток из бокала. Если уж испытывать
