и быстрее. Когда он подошел совсем близко, я вдруг повернулась и побежала.
– Эй! Погоди! – крикнул он, пускаясь за мной вдогонку.
Но я не остановилась и понеслась к фонарю на дальней стороне площадки. Это был обычный уличный фонарь с теплым желтым светом. Софийский университет был частным заведением и мог позволить себе такое расточительство. Я ждала, пока подойдет Рю, стараясь представить, как выглядят те, кто учится в таких университетах. Потом в круг света ступил запыхавшийся Рю, и я уже больше ни о чем не думала.
Муж всегда говорил, что так втюрился в меня, что непонятно, как вообще он смог тогда сдать выпускные экзамены. В тот год мы с Томоко каждый вечер поджидали своих избранников у ворот университета «Васеда», а потом все вместе шли в «Джонатан» пить кофе. После этого мы с моим будущим мужем совершали долгую прогулку до «Ёцуя», где я садилась на поезд до Мусаси-Коганей, где жила моя мать. Но прежде мы заходили на бейсбольную площадку.
К этому времени обычно уже темнело. Я вставала под свет фонаря, снимала блузку и бюстгальтер и, чуть приподняв руками грудь, как бы предлагала ее Рю. Он медленно приближался ко мне, словно выжидая. Подойдя почти вплотную, он останавливался и молча смотрел на меня. Его нерешительность меня пугала, и я еще выше поднимала грудь.
Позже он написал мне в письме:
Тогда, в первый раз, желтый свет фонаря, словно виски, проливался на твою грудь, стекая в темноту под ногами. Твоя грудь казалась огромной, а соски, словно дерзкие глаза, подзадоривали меня подойти ближе. Я был так ошеломлен, что застыл на месте.
Это было единственное любовное письмо, которое я получила от него. Ожидание, кто первым сделает решающий шаг, превратилось в своего рода игру, а расстояние между нами заставляло меня волноваться как никогда прежде. Само по себе оно ничего не значило, но мне казалось неким значительным и драгоценным символом.
Но в один прекрасный вечер между нами встала моя тень. Я просто оторопела, потому что она была высокой, стройной и совсем не похожей на меня. Но потом я поняла, кто это, и улыбнулась – Томоко, но с моей грудью! Я мгновенно влюбилась в свою тень и каждый вечер ждала ее, а когда она появлялась, я уже не могла смотреть ни на что другое. Даже когда Рю целовал меня, я не могла оторвать глаз от своей прекрасной тени, хотя, слившись с его тенью, она превращалась в некое многорукое чудовище.
Весь год мы, как актеры театра Кабуки, соблюдали один и тот же ритуал. В марте Рю получил приглашение на собеседование от банка «Мицубиси». В тот вечер я сразу поняла, что у него какие-то важные новости – он был так горд, словно я уже стала его собственностью. Когда последний рубеж был преодолен и он нежно дотронулся до меня, маска упала, и его лицо засветилось нескрываемым торжеством. Я догадалась, что произошло нечто судьбоносное, но в тот момент просто молча разделила с ним радость. Уже потом, когда Рю провожал меня до станции, он рассказал мне про свое собеседование. Я просто завизжала от радости –
