украшенную мраморными колоннами, между которыми размещались огромные бюсты Цицерона, Демосфена и других ученых ораторов.
Она ждала около четверти часа, пока докладывавший о ней старый слуга, похожий на прокурора, объявил, что господин председатель согласен принять ее. Следуя за лакеем, Леа очутилась в кабинете, который по объему был еще больше передней и такой же мрачный и холодный.
Председатель сидел за столом, заваленным книгами, свертками бумаг, письмами и папками. При появлении Леа он привстал со своего кресла и, взглянув на нее краем глаза, указал гостье на кресло напротив.
«Он старый и безобразный, как чучело, но я приехала не за тем, чтобы веселиться, а исполнить поручение Хэнли», подумала молодая женщина.
– Вам было угодно видеть меня? – важно начал председатель.
Леа хотела сменить холодный тон, который ее смущал, и ответила с улыбкой:
– Прежде всего, позвольте мне сказать, что я приехала не к председателю кассационной палаты, и у меня нет никаких дел и процессов, но к любезному владетелю загородной дачи в Мезон-Лафите… Я хотела бы снять вашу дачу.
– Сударыня, – по-прежнему важно и сухо ответил председатель… – Я не занимаюсь подобными делами… У меня есть управляющий. Он живет в Мезон-Лафите! Не угодно ли вам обратиться по этому вопросу к нему.
– Я говорила с ним, он просит слишком дорого, и мне показалось что вы, можете сделать некоторую скидку.
– Я никогда не даю скидок, – сухо заметил председатель.
– Даже женщине? – спросила она, бросив на законника выразительный взгляд.
– Даже женщине, – отвечал он, делая вид, что не замечает ее взгляда.
Леа, несмотря на свой апломб, совсем растерялась… Ей говорили, что председатель человек черствый, суровый. Никогда улыбка не озаряет его тонкие, сухие губы. Его можно принять за мраморную статую на пьедестале, но когда перед ним появляется хорошенькая женщина, статуя оживает и спускается.
Леа убедилась, что говорили неправду. Статуя никак не сходила, а пьедестал словно вырос, и принял размеры колонны.
– Ваша дача мне так нравится, что я, очень хотела бы ее снять, – заметила, наконец, Леа.
– Как вам угодно.
– Вы позволите побеспокоить вас в другой раз?
– Напрасно. Передайте ответ моему управляющему.
– Хорошо. Завтра еду в Мезон-Лафит, – сказала она раздраженно.
– Как вам будет удобно, мадам.
Председатель молча встал, давая понять, что аудиенции кончилась.
В тот момент, когда Леа собиралась уходить, кто-то чихнул. Она оглянулась и увидала на другом конце кабинета человека лет тридцати, который сидел за столом, но его не было видно за колоннами. А огромные кипы бумаг и книг совершенно скрывали его из вида.
– Отлично! Статуя не пожелала
