было к двери в гостиную, но шинакорн вдруг резко сел и требовательно рыкнул – даже я вздрогнула.
– Ах да. – Герцог взмахнул запиской. – Сегодня я планирую поужинать с вами. Если вы пригласите, конечно.
– Не оставлять же вас голодным. – Я усмехнулась.
У моего повара сегодня прямо праздник! Сам герцог Энессийский решил-таки отведать его блюда.
– Нам и правда придётся обсудить очень важный вопрос, Мари. – Его светлость окинул меня неспешным взглядом. Добавил, подумав: – И я всё же очень хочу увидеть на вас это ожерелье.
Сказано это было таким тоном, будто, кроме ожерелья, он не хотел видеть на мне никакой одежды.
***
Ренельд
Рауль Донжон явно предполагал, что его попытаются найти. Либо Ренельд, к которому он, со слов мадемуазель дю Пойр, решил обратиться за помощью, либо тот, кто искал его в гораздо более недобрых целях.
Лабьет поначалу даже напал на слабый след. Но тот оказался слишком запутанным, будто Рауль нарочно добирался до места своего нынешнего обитания какими-то невероятными закоулками. К тому же этот шлейф так ни к чему и не привёл.
В какой-то миг шинакорн резко остановился, дёрнулся – и рванул обратно к Ренельду, завывая так, словно ему оттоптали хвост.
“Проклятье! – стонал он, чихая и вертя башкой. – Какая же вонь! Да бездная Клоака смердит не так сильно. Что это за дрянь?”
Оказалось, что Рауль решил сбить возможных ищеек с пути, разбрызгав вокруг раствор едкого сока Олентия Грамира. Такой вывод сделала аспирантка, принюхавшись на том месте, где шинакорна, собственно, и подбросило. Эта самая Олентия тоже была растением из Бездны. Похоже, там вообще ничего порядочного не росло – только яды и всё, что с ними связано.
Расстроенный пёс всю обратную дорогу до имения Эйл лежал на сиденье кареты, понуро опустив нос. То и дело он чихал, тёр морду лапой и вздыхал, откровенно страдая.
“Всё отдал бы, чтобы немедленно ткнуться мордой в колени мадам Конфетки”, – наконец мечтательно протянул он.
– У тебя ничего нет, – напомнил Ренельд. – Ну, кроме ошейника.
“Это ведь смотря какой ошейник. Мой тоже стоит немало. А уж тот, что ты подарил графинюшке… Но даже в благодарность за него она не позволит тебе уткнуть лицо в свои колени. А мне – позволит. Просто так”.
Он торжествующе покосился на напарника.
Не то чтобы Ренельд жаждал прильнуть к коленям Мариэтты, но это было бы неплохим завершением столь суматошного дня. Вон мадемуазель дю Пойр вообще дремала, прислонившись головой к стенке кареты. Все её планы на сегодняшний день рухнули. Солнце уже склонилось к закату, и на винодельню она не попала.
И что-то подсказывало Ренельду, что на ужин они тоже опоздали. А значит, можно только догадываться о том, насколько Мариэтта рассержена подобным пренебрежением.
Наконец уставшие лошади втащили экипаж в гору. Сухо распрощавшись с Ренельдом,
