за собой свои плевки или выброшенный на пол мусор. За что его и выгнали потом с первого курса МГУ, и он уехал к тетке в Вольнодонск.
Когда лодка, простояв под перископом в виду Порт-Артура лишние три часа, ушла без боевого пловца и сообщение о возможном его захвате положили на стол командующему ТОФ, и он с ужасом представлял, что по его вине могут возникнуть такие неприятности в советско-китайских отношениях, по сравнению с которыми события на острове Даманском будут мелкой браконьерской пальбой, Сима уже плыл в открытое море.
Его захватили, когда он «инспектировал» доки, пытаясь определить, насколько увеличились их габариты с тех времен, когда при Хрущеве они были переданы китайцам и попал в объектив подводной телекамеры, следившей за правильной фиксацией батапорта – ворот, запирающих док перед его осушением.
Как только брошенная наугад в воду граната оглушила его и, теряя сознание, он интуитивно всплыл, китайские пловцы схватили его и вытащили на свой катер. Вообще ему повезло дважды: в первый раз, когда он оглушенный и теряющий сознание инстинктивно вильнул моноластой, что вытолкнуло его на поверхность, и второй раз, когда китайцы успели его обнаружить и перехватить, прежде чем он успел уйти под воду, теперь уже навсегда. Сима очнулся лежащим на палубе катера – это был однотипный с нашим «Ярославцем», переоборудованный в водолазный «ДайренДок». Когда-то их строили здесь по нашему проекту. Китайцы сняли с него акваланг, разрезали гидрокостюм. «Вот придурки, молнию, что ли, не нашли», – подумал с Сима, еще не соображая, что мягкий французский неопрен один черт порван в нескольких местах, когда его терануло при всплытии о стенку дока. Он с трудом соображал, видя перед собой лунообразное лицо, вообще-то с довольно правильными, по-своему симпатичными чертами с редкими усиками над верхней губой. Китаец что-то верещал, жестикулируя и хлопая Симу по лицу, пытаясь оживить. Подошли еще два пловца, одетые в такой же неопрен, как и он: они даже чем-то походили на парня из его команды Тунгусова из каких-то северных народностей. Кажется ненец, мучительно соображал Сима, вновь закрывая глаза. Подошедший офицер приказал своим водолазам посадить этого, скорее всего, диверсанта в кормовой барокамерный отсек, на всякий случай предварительно связав: он ждал переводчика. Туда бросили и вещдоки – порезанный гидрокостюм, акваланг с неиспользованным баллоном и моноласту. Сима окончательно пришел в себя ближе к вечеру. Он сумел развязаться и ухитрился пролезть в 350-миллиметровый стандартный иллюминатор, на его счастье на нем отсутствовала броняшка, задраивающая его при разбитом стекле. Хоть и ободрав чуть ли не до костей плечи и лопатки, он все же пролез в него, предварительно выбросив моноласту, и плыл в открытое море всю ночь, а к часам шести утра уже почти в бессознательном состоянии его нашел обеспечивающий операцию рыболовецкий сейнер, оставленный в принципе так, на всякий случай. Утром, он так же, как и подводная лодка, тоже
