подбородок, чувственная линия губ, стильная стрижка. И вместе с тем, ото всего его крепкого, хорошо сложенного тела исходило ощущение опасности. Опасности и силы. Но вот что странно: это, скорее, притягивало, чем пугало.
Так я думала, пока не заглянула в серые холодные глаза. Глаза того, для кого чужая жизнь не стоит и цента. Их взгляд, пронзительный, цепкий, колючий, заставлял воздух застревать в лёгких, а руки – мелко дрожать.
Остатки смелости мгновенно растаяли, сердце остро полоснуло страхом.
Почему он молчит? Что он сейчас оценивает? Стоимость моих органов на чёрном рынке? Ну да, можно неплохо нажиться. Здоровье у меня отменное, ничем серьёзным никогда не болела.
Только вряд ли для него это хоть сколько-нибудь существенная сумма. Не больно-то он увеличит свое, и без того крупное состояние.
– Пойдем, – обронил он.
Я не стала спорить. Только не с ним. И не в тех обстоятельствах, в которых я находилась. К тому же это пусть и недолгая, но отсрочка.
Мы прошли по коридору и остановились перед лифтом. Фаррелл махнул карточкой перед считывателем, и двери плавно разъехались. Я сделала шаг – как на эшафот. Он вошел следом и нажал на кнопку пятидесятого этажа. Я отвернулась к стене, чтобы не сталкиваться с ним взглядом. Мне и без того было страшно, зачем усугублять.
Скоростной лифт едва слышно загудел, замелькали отблески огоньков световой панели. Всей кожей я чувствовала присутствие Фаррелла за своей спиной. Он словно заполнил собой все пространство, вытеснил воздух, не давая дышать. Хотелось съежиться, раствориться, исчезнуть. Оказаться за тысячу миль отсюда.
Кабина мягко затормозила и остановилась. Уже? Быстро. Слишком быстро. Я предпочла бы еще немного оттянуть неизбежное, но моего мнения никто не спрашивал.
Двери с шелестом разъехались, и мы оказались в огромном кабинете. Он наверняка был роскошным, но вряд ли я смогла бы его описать. Мне было не до того. Перед глазами все плыло, от страха мутило, я едва держалась на ногах.
– Садись, – Фаррелл указал мне на кресло возле длинного, почти во весь кабинет стола.
Я упала в это кресло, словно получила удар под коленки, даже не успев понять, что делаю. И замерла. Сидела тихо как мышь, наблюдая за ним.
Он прошёл вдоль стола, уселся за него с торца, достал откуда-то две баночки колы, одну бросил мне.
Я поймала машинально. Руки обожгло холодом. У него там под столом холодильник? Боже, да какая разница! Хоть полноценная кухня с грилем!
Я открыла банку и сделала глоток. Пузырящаяся жидкость пощекотала нёбо, приятно похолодила горло и желудок. И мне на какое-то мгновение стало легче.
До этой минуты я и сама не понимала, как сильно пересохло во рту.
Фаррелл швырнул мне пачку влажных салфеток.
– Вытри лицо, паршиво выглядишь.
Ещё бы не паршиво. От слёз тушь, наверняка, растеклась.
Какого черта я вообще накрасила глаза? Знала ведь, что
