загудел.
И Верховный ощутил невероятнейшую усталость. Он бы ушел, но стоял, глядя на это бурлящее человеческое море, уже избавившееся от прочих страхов. Согласятся? Да. Несомненно. Совет был и при Императоре, но скорее обычая ради.
Теперь же все изменилось. И они готовы к переменам.
Власть не для избранных. Для каждого.
Хорошая приманка.
Вот только не все довольны. Все еще хмурится Кипактли, перебирает драгоценные камни. И мается, не зная, говорить ли. Кривит губы Советник Инуа.
– А дальше что? Как надолго этого вот… хватит? – он все-таки не выдерживает.
– Надолго. Пока дитя не войдет в женский возраст. Когда же оно уронит первую кровь и созреет для замужества, – Эзтли мягко улыбнулся. – Кому как не Совету нужно будет помочь ему с выбором? Пусть тот, кто разделит с ней трон, и не будет Императором в полной мере, но его дети вернут нам покой.
И гомон усилился.
– Помочь? – тихо спросил Владыка Копий. И не дожидаясь ответа, подхватил Верховного. Их провожали взглядами, растерянными и вновь же испуганными, ибо во времена нестабильные люди готовы были бояться любых перемен.
Пускай.
Там, за дверями огромного зала, его отпустили.
– Он не смирится, – Верховный озвучил снедавшие его сомнения. – Кипактли. Он не желает делить власть. Ко всему у него нет сыновей подходящего возраста. И внуков. Он постарается внести смуту.
– Если будет жив, – Владыка копий прикрыл глаза. Он молчал несколько мгновений и добавил. – Нельзя допустить смуты.
– Нельзя.
Верховный тоже задумался. И решился. Он посмотрел на свои руки, показалось, что сквозь повязку пробивается кровь. И в конце концов, почему бы нет? Он уже убивал. Так чем они, великие Советники, мудрейшие из мудрейших, лучше простых рабов? Ничем, если подумать.
Кровь у них тоже красная.
Разве что на вершину пирамиды поднять не получится.
– Никто не удивится, если боги отвернутся от наглеца, – нарушил молчание Верховный. – И нашлют на него болезнь.
Владыка копий поклонился.
– Я передам волю богов, – Верховный позволил рабам подхватить себя и усадить на носилки. – Вечером. Достаточно будет капли.
– Я позабочусь, чтобы эта воля была исполнена.
Глава 4
Миха постепенно выздоравливал.
Муторно.
Медленно.
Дни. Ночи. Хрен поймешь. Окна закрыты ставнями. Духота. Жаровни у кровати. В них сыплют травы, и в комнате, где и так воздуха почти нет, начинает пахнуть горелым. Ну и травами. От этого запаха голова раскалывается. И Миха вновь падает в забытье.
Возвращается.
Домой.
Самое странное было в том, что он прекрасно понимал, где находится. И что видимое им – лишь воспоминания. Но до чего же яркими они были! Он словно заново переживал. И ту треклятую дачу.
До
