здесь.
Волосы девочки.
– Заколка, видишь? Которая скрепляет ее челку на сторону.
Гренс вздохнул, следуя взглядом за крючковатым пальцем коллеги. Теперь ее увидел и он.
– Голубая бабочка, Эверт. Одно из твоих поисковых слов.
Да, это была она, голубая бабочка.
После стольких лет бессонных ночей и мучительных поисков наконец она объявилась.
Бабочка выглядела в точности как та, что была на Линнее в день ее исчезновения в супермаркете. Эту заколку мама Линнеи сделала сама и подарила дочери на день рождения, поэтому бабочка существовала в единственном экземпляре. С того времени, как был сделан последний снимок Линнеи, в ателье с неуклюжими декорациями, прошло три года – целая вечность в жизни маленького человека. Тем не менее Эверт был уверен, что с фотографии Вернера на него смотрела другая девочка, не Линнея.
– Я оставлю ее тебе, просто так, и не буду ничего оформлять. Потому что я уверен, что ты вытянешь из нее все, что только можно, Эверт.
Гренс помедлил, прежде чем принять из рук Вернера распечатанный снимок.
– Ты уверен?
– Если я сейчас вернусь в свой кабинет с живописным видом на парк Крунуберг, включу компьютер и продолжу поиски фотографий такого рода, то найду их больше, чем смогу распечатать. Гораздо больше, Эверт. За неделю я без труда найду по крайней мере сотню шведов, которые по разным тайным сетям обмениваются друг с другом чем-то подобным, и нет ни малейшего шанса, что я успею обработать все это до конца года.
Худощавый мужчина, который уже в молодые годы казался Гренсу слишком мягким для работы в полиции, не то что сам Гренс, разволновался не на шутку.
– И это при условии, что заниматься поисками буду я один. А если привлеку помощников, то – боже мой, Эверт, – их будут десятки тысяч. Если конкретнее, в прошлом году их было двадцать тысяч. При этом только в двух процентах были инициированы расследования. Каждый пятидесятый случай, Эверт!.. Одним таким мы занимались буквально на днях. Четко задокументированное сексуальное насилие, снимки, подтверждающие издевательства и даже пытки… все это лежало без движения два года, между тем как он продолжал свое дело. Несмотря на то что у нас было все – имя, место, даже номер телефона! Потому что, если подозреваемый не работает с детьми или имеет своих детей, дело автоматически понижается в приоритете. Вся моя работа в полиции, Эверт, теперь посвящена установлению приоритетности. Поэтому, передавая тебе это фото, я уверен не только в том, что ничего плохого не случится, но и что ты, Эверт, сможешь сделать гораздо больше, чем другие.
Вернер осторожно положил руку на плечо коллеге.
– И потом, если нам особенно повезет, один из моих коллег перестанет наконец шляться здесь по ночам во время вынужденного отпуска, бегать из угла в угол по коридорам следовательского отдела и мешать нам спать.
Дверь в коридор тщательно прикрыта. Шлягеры шестидесятых снимают нервное напряжение, не говоря о мягком вельветовом диване, к которому так привыкло его немолодое
