почему мы, мусульманские мужчины, такие? Всю любовь и ласку своим женам показываем только через детей? Считаем неприличным упоминать имя жены при чужих людях, «мать наших детей», говорим. Вот и во мне сейчас внутри все кипит, душа полна словами нежности. А я их произношу молча или адресую заветному сыну, жизнь которого неразрывно связана именно с ней и только с ней? Язык не поворачивается называть вещи своими именами. Просто иногда сжимаю руку идущей рядом женщины.
Надо бы перестать. А то синяк останется.
Наутро, попрощавшись с мамой и Наргиз, я вернулся в Сальянские казармы. По дороге позвонил с почты дяде, сказал, что ночью Сафтар муаллим отправит их с вокзала, пусть завтра пошлет кого-нибудь к поезду.
Вечером Пятый Бакинский полк организовал банкет в честь Новруз-байрамы. Все офицеры, принявшие участие в параде, были в числе приглашенных. Ожидался приезд военного министра, начальника штаба армии, командира второй дивизии, иностранных гостей.
Часам к семи мы все собрались в офицерской столовой. По указанию министра, чтобы досыта накормить аскеров в дни праздника, на каждого воина выделялось ежедневно сорок дополнительных рублей, так что еды и питья было вдоволь, столы ломились от яств. В нескольких местах на блюдцах были выставлены сэмэни[14]. Но никто не садился: все ждали главного гостя.
Главный гость задерживался. В столовой было шумно, высокие потолки усиливали гул, поэтому мы – прапорщик Мирали Гусейнов, подпоручик Пармен Даушвили, командир пулеметчиков, штабс-капитан Джебраил бек Алиев из Бакинского полка, ротмистр Герай бек Векилов, поручик Осман ага Гюльмамедов, ротмистр Юра Гаибов из Татарского конного полка, подпоручик второй артиллерийской бригады Соломон Чиджавадзе и я – вышли во двор, встали у здания, подальше от входа. Погода была по— настоящему весенняя, а настроение после парада просто отличное. До вчерашнего дня я никого из этих ребят – кроме Мирали, с которым в 1918 году учился в Гянджинской школе подпрапорщиков – и толком-то не знал. Так, отдавали честь и здоровались пару раз на плацу, проходя мимо: «Салам!», «Алейкум-салам!» По приказу министра с недавних пор в армии была принята именно такая форма военного приветствия. Но атмосфера, созданная парадом, которая до сих пор витала в воздухе, сблизила нас, мы словно давно дружили и побратались. Только разговор затихал, Чиджавадзе запускал очередной анекдот про пулеметчиков, а Джебраил бек старался не оставаться в долгу. Почему-то пушкари и пулеметчики любили дразнить друг друга.
– Значит, офицер части проводит распределение среди призывников. – Не дожидаясь, пока утихнет громкий смех, Соломон перешел к следующему анекдоту. – Сначала он зовет к себе одного новобранца и спрашивает: «Чем занимался на «гражданке»?» «Я был помощником повара», – отвечает тот. «Тогда отправишься на кухню». Офицер подзывает второго солдата. «А ты что умеешь?» Этот, неплохо играющий на таре заика, в душе радуется, думает, что окажется в военном оркестре, подальше от пуль и грязи, хочет сказать, что тарист. «Я та-та-та-та-та-та…» Офицер его прерывает. «Понял. К пулеметчикам!»
Джебраил бек попытался
Сэмэни (азерб. – səməni) – проросшая пшеница (солод), один из главных атрибутов праздника Новруз.
