на него начальник станции.
– Ну, я подумал, может быть, вы не узнали, что это я взял уголь? Ну, когда мне сказали сейчас: «Доброе утро». Но ведь именно я его взял. К сожалению. Вот.
– Если ты о добыче черных сокровищ, то я давно уже выкинул это из головы, – улыбнулся начальник станции. – Как говорится, что ушло, то прошло. А ты куда так торопишься?
– Иду покупать к чаю булочки, – объяснил ему Питер.
– А я думал, вы очень бедные, – удивился начальник станции.
– Да, бедные, – подтвердил Питер. – Но если какой-нибудь умный издатель берет у мамы ее историю, или стихи, или еще что-нибудь, у нас всегда образуется к чаю несколько пенни.
– О-о-о, – с уважением протянул начальник станции. – Значит, мама твоя сочиняет истории?
– Самые потрясающие, которые вы когда-либо читали! – пылко заверил Питер.
– Ты должен гордиться такой умной мамой, – сказал начальник.
– Я, конечно, горжусь, – отозвался Питер. – Только раньше, когда ей еще не пришлось постоянно быть такой умной, она куда больше с нами играла.
– Ну, мне, пожалуй, уж пора дальше идти, – заторопился начальник. – Заглядывай к нам на станцию. А что до углей… – И, на мгновенье умолкнув, он быстро проговорил: – А давай-ка мы больше вообще не будем о них вспоминать.
– Спасибо, – с большим облегчением выдохнул Питер. – Я очень рад, что теперь между нами нет недомолвок.
И он поспешил по мосту над каналом в деревню, и несся теперь вперед с такой легкостью, словно избавился вдруг от тяжелого груза, который давил на него с той самой поры, как возле стены угля рука начальника станции ухватилась за воротник его куртки.
На следующее утро, после того как все трое промахали Зеленому Дракону очередной привет папе, а старый джентльмен, конечно, махнул им в ответ, Питер позвал сестер на станцию.
– Стоит ли? – сильно засомневалась Бобби.
– Она имеет в виду историю с углем, – пояснила Филлис.
– Я встретил вчера начальника станции, – бросил с подчеркнуто равнодушным видом Питер, – и он особо настоятельно приглашал нас заходить в любое удобное для нас время.
– После истории с углем? – повторила Филлис. – Погодите минуточку, у меня опять развязался шнурок на ботинке.
– Вечно он у тебя опять развязывается, – проворчал Питер. – А начальник станции, к твоему сведению, гораздо больший джентльмен, чем ты, Фил, когда-нибудь будешь. Ты вот этим углем уже все мозги мне засыпала, а он просто сказал: «Не будем больше о нем вспоминать».
Филлис справилась со шнурком и молча пошла вперед, но плечи ее подрагивали, а потом с ее носа на рельсы упала большая слеза. Бобби это заметила и, обняв за плечи, спросила:
– Ну, что такое случилось, миленькая?
– Он сказал, я веду себя не по-джентльменски, – перемежала слова со всхлипами Филлис. – А я вот ни разу еще не сказала ему, что он
