я неуверенной походкой пошла следом за ним, с ужасом рассматривая одинокие, стоящие подле лестницы статуи, которые при свете луны казались какими-то адскими созданиями…причем живыми. Взявшись за огромное кольцо, граф Сорас сделал три удара о дубовое полотно, отчего где-то за дверью словно пронеслось эхо. Затем шоркающие шаги, и в маленьких окошках мелькнул свет. Скрип…словно загробный…дверь отворилась с таким противным скрежетом, что я поежилась. А когда в приоткрытой щели показалась невысокая фигурка одетого в черный фрак пожилого мужчины с белыми, как снег, волосами, я невольно отступила назад, в ужасе прикрыв рот.
– Морой! – проглотив комок в горле, прошептала я, ухватив Сораса за руку.
– Чего приперся так поздно? – проскрипел старик, окинув меня и Сораса недобрым взглядом.
– Прости, что побеспокоил, – сухо бросил тот. – У меня к тебе просьба.
– Это просьба? – недовольно спросил старик, кивнув на меня.
– Это, – Сорас подтолкнул меня вперед, заставив просто онеметь от ужаса.
– В моем доме уже есть одна твоя просьба, – не меняя недовольного тона, ответил морой.
– Я знаю. И тем не менее. Это ведьма, – ответил Сорас.
– Мне еще одной ведьмы здесь не хватало, – рявкнул старик. – Да еще и ребенка.
– Пожалуйста, не надо, – заскулила я, в ужасе посмотрев на Сораса, понимая, что уж где-где, а в доме у мороя дни мои будут сочтены, поскольку именно морои были единственными вампирами, которые питались исключительно человеческой кровью.
– Она стала причиной смерти моей матери, – словно гром среди ясного неба прозвучал ответ Сораса, заставив отдернуть от него руку. – Убивать ее не хочется, поскольку росла на моих глазах. Да и вина ее косвенна. Видела всего лишь то, что не надо, да об увиденном матери сказала, – его темный, наполненный злостью взгляд просто прошил меня насквозь, заставив внутренне сжаться в комочек.
– Графиня Шаридан мертва? – прошептала я с непониманием. – Но как?
– Оставишь ее у себя? – проигнорировал мою реплику Сорас, посмотрев на старика.
Тот окинул меня взглядом, затем, помедлив, распахнул дверь и вышел к нам.
– Что за силы у малявки? – спросил он нехотя. – Не хочу я еще с одной тварью невесть какой возиться.
– Она не опасна. Видеть всего лишь может последние мгновения жизни кого-либо, – ответил Сорас. – Смерть Натис видела, да матери рассказала моей. А та…, – замолчал, явно не желая говорить.
– И что мать твоя сделала? – старик нахмурил седые брови.
– Сожгла себя в склепе, подле саркофага Натис, – сцепив зубы, проговорил Сорас.
Старик покачал головой, затем прокряхтел недовольно:
– А я говорил ей, что не доведет до добра эта ее привязанность к человеческой девчонке. Не слушала меня. Всегда не любил ведьм за неумение держать язык за зубами, – окинул меня недобрым взглядом. – Не могла промолчать о том, что Сорас девчонку выпил?
