и ты не мог найти в городе никого, кто о них хотя бы слышал?
– Ты же сам спросил, подойдет ли такой текст для номера.
– А как можно выпустить «Скандинавский кинематограф» и не писать в нем о палиндромистах?
– Б., я не могу заплатить тебе за анализ фильма, который никто никогда не посмотрит.
– Не хочу идти с этим предложением к конкурентам, Арвид, но я готов.
– Хорошо, можешь идти. Я не обижусь.
– Клянусь, я пойду.
– Понимаю. С богом.
– А как же универ? Соседи? Помнишь, как мы клялись, что мы братья навек?
– О таком мы не клялись.
– Я клялся. А ты кивнул.
– Честно не помню, чтобы кивал.
– Я все записал.
Я лихорадочно ищу в сумке бумажку.
– Еще раз: это не доказательство.
– Когда книга выйдет и изменит наши представления о кино, ты пожалеешь.
– Я буду очень за тебя рад.
– Каким же мудаком надо быть, чтобы сказать такое.
Глава 18
К своим обязанностям преподавателя я возвращаюсь без особого энтузиазма (в мое отсутствие в колледже меня подменял патологически упорствующий в своих заблуждениях кинокритик Дэвид Мэннинг). Студенты всё так же характерно безразличны. Считается, что сдать зачет на курсе по кино в школе смотрителей зоопарков проще простого. Надо просто смотреть кино, так они думают. Я пытаюсь избавить их от этой иллюзии. Показываю фильмы с нулевой развлекательной ценностью. Показываю «Синекдоху, Нью-Йорк» по той лишь причине, что это безнадежная, мучительная, мутная тягомотина. Но, кроме того, я показываю им сложные и утомительные, однако важные фильмы. Нужно быть очень внимательным, чтобы понять, что происходит в фильме, который я показываю студентам сегодня, – шедевральном «Фиест/Забыть» Тоблега. На занятие явились шесть студентов из пятнадцати. Чтобы наказать прогульщиков, на следующем занятии я проведу контрольную работу. «Ф/З» сложно смотреть не только из-за натуралистичных и жестоких сцен с изображением каннибализма, включая детальное (и поучительное!) описание правильной разделки человечины и нескольких соблазнительных рецептов, но и потому, что Тоблег использует горизонтальное пространство на вертикальной плоскости. Фильм целиком снят из-под стеклянного пола. Эта расчетливая уловка, призванная фрустрировать зрителя, отталкивает менее авантюрных киноманов, но правда в том, что, если вы поддадитесь течению фильма (а вы должны!), возникнет странный вопрос, доселе неведомый вашему зрительскому опыту. И здесь встают вопросы об ограничениях, которые накладывают на нас традиционные точки зрения. Просмотр из-под подошв актеров – это бодрящий, взывающий к чувствам опыт. Тони Скотт из «Нью-Йорк Таймс» (с чего вдруг гордящаяся своей антиинтеллектуальностью «Таймс» вообще решила написать о фильме Тоблега?) озаглавил свою насмешливую рецензию на фильм «Игра из-под полы». Полагаю, Тони приятный парень и наверняка очень умный для халтурщика, но Тоблег заслуживает чего-то большего, чем просто колкости. Правда в том, что актерская игра, снятая из-под стеклянного пола
