объявления рейса на Стамбул. Это был тот самый мужчина, историю которого она узнала случайно и, который, она думала, умер в 34 года.
За год до описываемых событий
Брак трещал по швам. Плохо, что он был второй, и треск звучал особенно противно, – примешивался страх того, что неудача во второй раз – это уже результат какого-то вселенского заговора, и Ангелина бесконечно повторяла, – это просто черная полоса, – даже не черная, а серая, серенькая, – любовь подошла к концу, с кем не бывает. Если бы это был не официальный союз, то и вовсе можно было бы все свалить на пресловутое «любовь живет три года», – что возьмешь с романа? Брак – нет. Брак – тяжеловес… Боксер-тяжеловес, с горькой улыбкой подумала Ангелина. Она вспомнила, как плакала без остановки, когда осознала, что уже ничего не удастся сохранить, и слезы лились, словно это весенние ручьи, но вместо солнца силу потока контролирует боль. Сильный человек терпит боль мужественно, но Ангелина справедливо решила, что мужественно пусть будет для мужчин, их на то и сделал Создатель сильными, – она, будучи слабой и хрупкой, будет терпеть боль женственно. Как только она уехала, чтобы даже небо, всегда безоблачное, не напоминало ей о потерях, она огляделась вокруг, – реальность выглядела удручающе. Встреча с давней подругой подтвердила ее опасения.
– Ангелина, ангел мой, – со вздохом вымолвила Алиса, – после 35 лет очень сложно встретить того, кто тебя полюбит. Прости, что говорю такие банальности, но ничего другое на ум не приходит.
Чего не сказала Алиса, но о чем она, конечно же, знала, как догадывалась об этом и Ангелина, – это то, что встретить того, кого полюбишь ты, еще сложнее, потому что дороже всего обходится самообман, и как бы не уговаривала себя умница и красавица Ангелина, она точно знала, что двумя разводами в конце концов, наказана именно за скверную привычку выходить замуж за тех, от кого не летают в животе те самые неуловимые бабочки, которых не купишь ни за какие деньги, – вот или летают они, или не летают, хоть убей.
Ждать упрямых насекомых – для терпеливых и благоразумных, – Ангелина с сожалением вздохнула. Нет, к таковым она себя при всем желании не могла бы причислить. В тот же вечер она разместила в интернете фотографию со скупым описанием своих непревзойденных достоинств, для верности зарегистрировавшись сразу на нескольких сайтах знакомств. Потоком хлынули письма – Ангелина удивлялась, сколь, оказывается, широка география одиночества. Греция, Германия, Америка, Канада, Испания, даже Мозамбик. Чтобы не пропустить своего счастья, Ангелина честно пыталась ответить всем, но к концу второго дня ее силы были на исходе. «Все, последнее письмо, и на этом закрою этот любовный шатер», – пообещала она себе. Кандидат, которому выпал жребий быть последним, разочаровал, – 54 года, американец из Техаса. С фотографии на нее смотрел мужчина, которому можно было бы дать даже больше заявленного возраста. Он стоял, как стоят футболисты в «стенке», но, к счастью, одет он был не в легкомысленные шорты и футболку, потому что были и те, кто смело выставлял свои фото в столь непрезентабельном виде, а черный костюм и черное строгое пальто. Руки у него были в черных перчатках. Прекрасная реклама для какого-нибудь «Бюро ритуальных услуг», – подумала Ангелина, но что-то все же привлекло ее в последнем кандидате на звание мужчины мечты. «Сытый, но пострадать любит», – внимательно присмотревшись к фото еще раз, неприязненно подумала она. «А вообще, американец – это хорошо», – подвела она итог своим недолгим размышлениям. Тренированные вездесущей машиной американского правосудия, они даже на сайте знакомств давали свои настоящие имя и фамилию, так что уже через полчаса Ангелина знала о Карле все, что могли без заминки сообщить всевозможные социальные сети. Социально-сетевой эксгибиционизм, – так она назовет книгу, если выйдет замуж за Карла. Фантазия тут же безудержно погнала ее еще дальше: Карл, конечно, окажется невыносимо скучным и невообразимо богатым, и Ангелине придется или завести любовника, или вообразить себя интеллектуалкой и написать какой-нибудь фундаментальный труд, или и то и другое.
Между тем, Карл, очевидно, поднаторевший в переписке с незнакомками, был бесстыдно сентиментален: он писал, что не любит Америку, что всегда восхищался русской литературой, и именно с ее традициями связывает рождение особой породы женщин, наделенных той самой загадочной славянской душой, которая служит для него, Карла из Техаса, идеалом и предметом поиска. Он честно написал также, что искал много и долго (без сомнения, получая от процесса огромное удовольствие, – цинично добавила про себя Ангелина). Итак, чтобы попасть в эпистолярное яблочко, всего-то и надо было, – сказать, что психологическая глубина страданий в стиле Толстоевского вовсе не чужда твоей душе, которую вовек не расшифровать представителям культурно желторотой Америки. Хоть и показалось ей на мгновение, что это излишне самонадеянный тон, однако сработало, и уже на следующий день Карл звонил, чтобы услышать протяжное Ангелинино «альо». Вконец очарованный, Карл сказал, что готов приехать, даже не спросив куда, и тут вдруг Ангелина услышала в трубку звук такого заунывного ветра, что заподозрила худшее, – Карл не из Техаса, а из Аляски. Однако он быстро развеял ее сомнения,
