три часа, чтобы работать два? При нынешнем развитии электронных коммуникаций люди типа меня должны трудиться дома. А не жечь в пробках бензин и не загружать общественный транспорт. Если шефу приспичит, он может включить скайп и увидеть мои честные, трезвые глаза. Правда, не уверен, что он захочет демонстрировать свои. Итак, работа превращается в сто двадцать необременительных минут в неделю. Не выходя из дома. Не вылезая из халата. Не вставая с дивана.
Конечно, не все люди могут работать дома: например, строители или те же медсёстры. За это нужно отправлять их на высокооплачиваемую пенсию в сорок пять лет. А остальных – в сорок семь. Блестящая идея! Отцы и матери наконец-то возвращаются домой. Воссоединяются семьи. Дети постепенно узнают родителей. Родители с приятным изумлением обнаруживают лишних детей. Измождённые люди среднего возраста начинают достойно и медленно жить. Приобретают дома с видом на море. Лечат язву, печень, целлюлит, геморрой. Сверкая новыми зубами, поднимаются на борт океанских лайнеров. Мы с женой встречаемся, чтобы не расставаться уже никогда. И всё. И никакого кризиса.
– Макс! Срочно к шефу!
– Зачем?
– Требует данные по возрастной группе сорок-пятьдесят.
– Сейчас иду.
– Мухой! Он ждёт.
– Да бегу, бегу… Бегу уже.
Practical joker
Моего лучшего школьного друга звали Эдик. Среди одноклассников Эдик ничем не выделялся. Я тоже. Наверное, поэтому мы и стали друзьями. Хотя нет, у Эдика было одно увлечение. Он любил устраивать окружающим мелкие пакости. Даже не то чтобы любил. Это выходило у него само собой, так же естественно, как у Моцарта – простая гамма. На мне Эдик практиковался редко, иначе мы вряд ли дружили бы столько лет.
Возможно, мой друг перенял это хобби у отца. Дядя Миша тоже любил пошутить. Например, размешав сахар в чае, внезапно приложить горячую ложечку – опа! – к щеке кого-нибудь из домашних. Ему казалось, что это очень весело. В ответ на справедливые возмущения дядя Миша произносил какую-нибудь глупость типа: «Обида пройдёт – опыт останется». Или: «Обидки – в жопе паровоз». Или (вздохнув): «Быть папачес – большой мучачес». В остальном это был простой, добродушный человек. Лётчик гражданской авиации.
Однажды Эдик настрогал серы от спичечных головок. Начинил ею отцовскую сигарету. Сверху добавил табачку, аккуратно притрамбовал. И незаметно вернул в пачку. Жаль я не видел, как папачес закурил эту сигарету. Эдик говорил, что вся семья ржала, как ненормальная. И громче всех – дядя Миша, который слегка обжёг нос. Впоследствии, рассказывая этот прикол знакомым, дядя Миша неизменно повторял: «Смышлёный растёт говнюк, весь в меня».
В нашем классе многие натерпелись от шуток Эдика. Особенно здоровые и крепкие ребята. Мой друг предпочитал крупную дичь. Разумеется, он часто получал в глаз, иногда и я за компанию. Эдика это не останавливало. Как-то раз его выгнали с последнего урока.
