тогда наше поколение приняло аннибалову клятву верно и честно служить Родине, куда бы она нас ни посылала. Ради этих минут стоило жить и страдать. Ради этих минут стоило мёрзнуть в нетопленых классах, голодать и переносить все лишения военного времени.
Вот чем мы запомнили наше родное педучилище. В том, что в наших юных сердцах даже в таких суровых условиях зародилось и окрепло такое ценное чувство – чувство любви к Родине – на мой взгляд, большая заслуга педагогического коллектива училища.
Мы хорошо помним своих педагогов, которые в трудных условиях войны мёрзли и голодали вместе с нами, но всегда оставались педагогами-воспитателями. Был среди них Константин Афанасьевич Ибаев – преподаватель педагогики и психологии, строгий и требовательный, всегда в белой безукоризненной чистоты рубашке и галстуке, который, как крупинки золота, вкладывал в наши упрямые крестьянские головы учения Коменского и Ушинского, Песталлоци и Дистервега, Толстого и Крупской, Макаренко и Ленина. Своей аккуратной, опрятной внешностью он повседневно показывал нам, каким должен быть учитель. И теперь, когда, посещая школы, я встречаю в классах некоторых своих знакомых в кирзовых сапогах и мятых хлопчатобумажных брюках, небритых, от которых за 2–3 метра несёт запахом махорки, мне бывает обидно за Константина Афанасьевича.
Был среди педагогов преподаватель русской филологии Х. Ф. Искандеров, до безумия влюблённый в русскую классическую литературу, строгий, как начальник военного училища, и опрятный, как офицер флота. Мы всегда восхищались им, тем, как он являлся в училище в отутюженных брюках, всегда в белом подворотничке на кителе, аккуратно, интеллигентно причёсанный и в кепке в любой мороз. Ему было тогда 60 лет, а он выглядел юношей. Нам запомнился даже его носовой платок, безукоризненно чистый, белый, вчетверо сложенный. Нам казалось, что он меняет их каждый урок. Работая над своей кандидатской диссертацией, я неожиданно обнаружил, что наш Халим Фаттахович, оказывается, был большим другом Г. Ибрагимова, М. Гафури, С. Кудаша и других. …Он учился с ними в одном медресе, был старостой группы, писал рассказы, являлся автором нескольких хрестоматий для школ, первым критиком произведений молодого Г. Ибрагимова.
Была среди педагогов Рамзия Гилязевна, вдова без вести пропавшего солдата, которая, думаю, не одну ночь провела без сна над кроватью двух малолетних детей. Запомнилась она нам своей строгостью, требовательностью и аккуратностью. В трудные годы войны, не показывая слёз, она ежедневно находилась среди нас, воспитывала в нас любовь к родному языку и литературе, к педагогической деятельности.
Навсегда остался в памяти также М. Ф. Аитов, один из истинно народных талантов, математик, который наизусть знал буквально все задачи из учебника Чекмарева (а их было более двух тысяч).
Была среди педагогов строгая и аккуратная Г. Субханова, преподаватель алгебры. Когда мы, посиневшие от холода, замученные голодом, сидели на уроках алгебры и, вместо того чтобы
