опасность на Востоке, Палестинское Общество телеграммой немедленно извещает всех своих уполномоченных, чтобы они прекратили выдачу паломнических книжек; но такого извещения нет, и мы свободно продаем книжки». И чтобы еще больше подействовать на меня, он сослался на двух только что вернувшихся из Палестины паломниц, которые остановились у них в гостинице.
Я немедленно пошел в указанный номер и здесь узнал то, что окончательно рассеяло мои страхи и опасения. Паломницы радостно сообщили, что совершили путь туда и обратно очень благополучно. Правда, в Пирее им не позволили остановиться, а около Смирны их пароход подвергался десятидневному карантину, но ни заболеваний, ни тем более смерти не было ни одного случая. При этом добавляли, что по разговорам в Одессе, для следующих за ними паломников карантина уже не будет совсем, так как пароходы русские, отходящие из Яффы, не будут уже заходить в Александрию. Я совсем ожил духом. Немедленно взял у о. уполномоченного лаврского за 106 руб. «смешанную» паломническую книжку и, несмотря на дождливую погоду, отправился на вокзал, откуда в 7 часов вечера и выехал в Одессу. В вагоне было крайне неудобно и тесно; большинство пассажиров были евреи с присущим им неприятным специфическим запахом; но я чувствовал себя прекрасно и мысленно благодарил Господа, что Он дает мне возможность быть в Святой Земле.
31 мая. Дождь и ненастная погода продолжались до полудня. Сквозь вспотелые окна вагона в пресыщенном влагою воздухе трудно было рассмотреть местность, по которой мчался наш поезд. Выступавшие же по временам у самой дороги неясные очертания хмурых небольших лесов и оврагов свидетельствовали только о том, что местность эта далеко не походила на безлесную равнину, что по ту сторону Днепра. Но вот со станции Раздельной небо прояснилось, и взору открылась давно желанная неведомая даль… Однако, лучше бы совсем не видеть этой грустной и однообразной дали! Весенняя засуха, бывшая здесь, самым гибельным образом отразилась на озимых и яровых посевах, и неровная, совсем почти безлесная местность, по которой мы проезжали теперь, вместо зеленеющей и цветущей представляла одну лишь невеселую картину чахлой и поблеклой растительности. Не видно совсем почему-то по пути крупных поселков, и однажды или раза два промелькнул из-за косогора блестящий крест на храме Божием. Только неподалеку от Одессы некоторое время отчетливо можно было видеть в неглубокой лощине довольно большое село с храмом и множеством чистеньких белых и голубых домиков малороссийского типа. Теперь уже и местность изменяется, становится более ровной, а иногда и совсем гладкой, как поверхность моря; вдали, на горизонте показались неясные контуры каких-то строений и деревьев, которые по мере приближения увеличиваясь и разрастаясь все более и более, превратились наконец в зеленеющий обширный город. Это знаменитая Одесса, полурусский и полуевропейский окраинный город России, ее лучший черноморский порт. Город, однако, не произвел на меня
