не скромничала, а выпила один стакан.
Я невольно улыбаюсь. Один стакан она выпила. Смешная.
– Могла еще один попросить, если хотелось. Это не возбраняется.
Ярослава предпочитает отмолчаться, и только ее пальцы, теребящие края футболки, говорят о том, что она смущается.
– Жди здесь, – командую я, передавая ей ручку своего чемодана. – Сейчас вернусь.
Оплатив две бутылки воды, я собираюсь вернуться к ней, но вместо длинных загорелых ног, обутых в голубые «конверсы», взгляд падает знакомую фигуру, облаченную в серый костюм. Внутренний голос раздраженно рявкает «Какого хера?».
Посреди зала аэропорта и всего в нескольких метрах от Ярославы стоит отец собственной персоной. Вид недовольный, как и всегда – будто весь мир задался целью его раздражать. Чуть поодаль возвышается охрана – куда же без них?
Я бы и рад думать, что приехал Георгий Сергеевич ради встречи кого-то более именитого, но, судя по требовательному взгляду, он по обыкновению наплевал на мой вчерашний разговор с матерью и решил лично препроводить меня в родительское гнездо.
Заметив, что я смотрю поверх ее головы, Ярослава встревоженно озирается. Ей действительно не позавидуешь. Через каких-то пару секунд ей придется познакомиться с моим отцом.
Я поднимаю руку, давай понять, что его заметил, и быстро иду к ней. Нужно предупредить, чтобы не сильно удивлялась.
– Здесь мой отец. Решил устроить сюрприз, – успеваю шепнуть я до того, как он и его депутатская свита приблизятся, и говорю уже громче, с иронией. – Здравствуйте, Георгий Сергеевич. Какая неожиданная встреча. Вы здесь по делам семейным или государственной важности?
Отец недовольно кривит лицо, давая понять, что не приветствует мои остроты и, молча пожав протянутую руку, поворачивается к Ярославе.
– Это моя подруга из Иркутска… – представляю ее я и невольно обрываюсь, когда замечаю ее стремительно бледнеющее лицо. Я далеко не физиономист, но то, что я на нем вижу, уж слишком напоминает самый настоящий ужас.
20
– С тобой все нормально? Или душно? – называю первую пришедшую в голову причину такой реакции. – Это мой отец, Георгий Сергеевич. Решил устроить сюрприз и встретить меня без предупреждения.
Ярослава кивает и еле слышно выдавливает из себя «здравствуйте». Она все еще выглядит потерянной, но, по крайней мере, уже не белой, как полотно.
Отец смеривает ее оценивающим взглядом с ног до головы и, ничего не ответив на приветствие, кивает на раздвижные двери выхода.
– Пойдем. Если планы есть – отмени. Мама ужин приготовила.
Казалось бы, три недели – достаточный срок, чтобы отдохнуть душой и не реагировать на его замашки самодержца так остро. Но нет же: под кожей гуляет тот же зуд, что в тот день, когда я покидал родные пенаты. У отца есть потрясающее свойство вызывать во мне неконтролируемую злость и бессилие.
