Я задвинула каталку и вышла. Я всё ещё не могла плакать. Интерн был удивлён, что я так быстро.
– Мне нужно подписать бумаги и определить, когда забрать тело отца.
Он поспешно затараторил:
– О, нет, только подписать. Всё уже оплачено. Его друзья приезжали, сказали, что всё подготовят к послезавтра и заберут. Просили подготовить тело к десяти утра.
Друзья, значит. Я не знала папиных друзей. И были ли они у него…
Мы вернулись в ординаторскую. Я подписала бумаги, оделась и ушла. У выхода всё ещё стояли машины и мужчины. Один из них отделился от толпы и твёрдой походкой направился ко мне.
– Ольга Филатова?
– А разве не похожа?
– Похожа. Садись в машину.
– Зачем?
– Нужно утрясти кое-какие дела твоего отца.
– Я ничего не знаю о делах отца.
– Скоро узнáешь.
Мужик не собирался отступать, так что пришлось проехаться. Мы кружили по городу, меняли машины и водителей. Я быстро потеряла интерес к происходящему и в промежутках проваливалась в сон после ночной смены и шока.
– Приехали, вылезай.
Я часто заморгала, пытаясь отогнать сон, и спустила ногу, осматриваясь по сторонам. Мы заехали в закрытый двор, судя по всему где-то в центре города с историческими постройками. Въезд во двор был не просто перекрыт шлагбаумом, а полностью закрыт железными воротами. Для меня открыли металлическую дверь в здание, похоже, бронированную.
– Бункер Сталина?
– Проходи, дочка Сталина.
Сразу за дверью начиналась узкая лестница, а за ней балкон. Ночной клуб. Днём это мрачное зрелище. Черная сцена, оплетённая проводами, неподвижный зеркальный шар, которому нечего отражать, пустые софиты, чёрные столы и стулья. Мы прошли по коридору, где начинались приватные комнаты. Мой сопровождающий вошёл в комнату и прикрыл дверь. Я слышала короткий разговор, но слов разобрать не могла. Он вернулся и открыл передо мной дверь.
Только в фильмах главный герой стоит спиной к двери, а потом картинно поворачивается на камеру, выгодно демонстрируя подтянутую фигуру и лицо. В реальности главный герой стоял лицом к двери и не двигался, хотя ему это было не нужно. Фигура у него была отличная – высокий, широкоплечий, атлетически сложенный, с красивым мужественным лицом.
– Садись, Оля. Помнишь меня?
Я прошла к кожаному дивану и пыталась скрыть эмоции от воспоминаний. Я помню его. Помню, как отец притащил худого долговязого пятнадцатилетнего пацана-беспризорника через полгода после маминой смерти и помогал ему. Но лучше бы он этого не делал. Потом помню его одиннадцать лет назад студентом известного вуза и чемпионом ММА, подтянутым и крепким. И помню ещё кое-что, а думала, что забыла.
– Помню, Дэн.
– Так вот, какой ты стала.
– А ты ожидал увидеть гламурную девицу в норковой шубе с накаченными губами?
– А
