к каске:
– Слушаюсь, господин капитан!
Едва они вышли из подъезда дома, как меж горящих домов в небе появились черные силуэты «Фантомов».
– Славяне, мордой в землю! – крикнул Мореев и завалил «пианистку» на асфальт.
Когда пронеслась взрывная волна и перестали падать куски железа, асфальта и бетона, он помог девушке подняться и показал на виднеющийся между двумя многоэтажными зданиями кусок горящей улицы, по которой только что прокатился огненный смерч.
– Уходи! – коротко обронил Мореев.
Она непонимающе посмотрела на него.
– Блин! – рявкнул Катков. – Уходи, сопля зеленая!.. Затыришься среди местных…
Девушка смотрела на горящую, захлебывающуюся болью улицу, а потом по-русски спросила, глядя Максу прямо в глаза:
– Туда?..
– Туда – к ним! – показав на улицу, жестко произнес он и уже более дружелюбно добавил: – И пусть хранит тебя твой еврейский бог!..
Печальная улыбка снова тронула уголки ее губ, и, удостоив Мореева долгим взглядом своих бархатных карих глаз, девушка медленно пошла к просвету между домами.
Максим и архаровцы молча смотрели ей вслед. Сколько таких бархатных темных глаз видел он на родине в шумном и жарком южном городе, где уже не был столько лет…
А в створе горящих домов вдруг снова возник какой-то шальной «Фантом».
– Ложись! – заорал Мореев, услышав уже до тошноты знакомый, леденящий кровь свист приближающихся ракет.
Между зданиями прокатился огненный вал. Вздыбилась и содрогнулась земля, некоторое время продолжая дрожать крупной дрожью, и долго еще сыпались с неба камни и горящие головешки.
Приподняв голову после прошедшего огненного смерча, Максим и посмотрел в чрево огнедышащих кварталов, где только что скрылась женская фигурка в желтой майке с мордочкой Микки Мауса на спине. Остаться там в живых было просто невозможно. «Сладко умереть за Родину», – вспомнил он непреклонный девичий голосок.
Но в какой-то момент ему вдруг показалось, что острый луч закатного солнца обрисовал в дыму тонкую фигурку в желтой маечке, а потом она будто растворилась в его золотом сиянии…
И долго еще потом Мореев вспоминал эту картину, и никак не мог понять – видение это было или явь?
1991 г.
Рита-Афродита, или каждый едет в своем классе
Дюжие парни держат строй перед сверкающими на солнце оцинкованными ангарами. Среди них нет ни одного, кого бы можно было принять за местного жителя. Вдоль строя расхаживает костистый генерал Дугин, цепкими глазами впиваясь в лица бойцов.
– Слушать сюда! – зычно кричит он. – Кофе для местных – все равно, что картошка для Рязани. Для интернациональной помощи в его уборке сюда прислали студентов из Польши, Болгарии, Румынии и других соцстран. Есть здесь и наши студенты… и студентки. Я не знаю, чем думали там – в Москве, когда их сюда посылали. Но это не наше дело. Наше дело: как зеницу ока охранять их. Смекаете,
