городе.
Ализэ сжалась.
Конечно, она знала, что не сделала ничего плохого, но ведь она поселилась в этом городе только потому, что ей пришлось спасаться от собственной казни. Ализэ редко, если вообще когда-либо, прекращала волноваться.
– Каких противоречивых историй, господин?
– Историй о принце, конечно же.
Ализэ сразу расслабилась.
– А, – протянула она. – Не думаю, что я слышала хоть одну из них.
Дин как раз закреплял ее повязку и рассмеялся.
– При всем уважении, барышня, ты должна быть глухой, чтобы ничего не услышать. Вся империя обсуждает возвращение принца в Сетар.
– Он вернулся?
Глаза Ализэ под снодой расширились. Она, только недавно прибывшая в город, до сих пор слышала только слухи о неуловимом наследнике империи. Те, кто жил в Сетаре, находились прямо в королевском сердце Ардунии; его давние обитатели видели принца еще в младенчестве и наблюдали за тем, как он рос. Ализэ солгала бы, сказав, что ей не было любопытно узнать о королевской семье, но она была далеко не так одержима ими, как некоторые.
Именно тогда – во вспышке понимания – события дня и обрели смысл.
Торжеством, о котором говорила госпожа Сана, был предстоящий бал. Неудивительно, что госпоже Худе понадобилось целых пять новых платьев. И было совершенно естественно, что герцогиня Джамила захотела, чтобы все ее комнаты были убраны – она была дальней кузиной короля; ходили слухи, что ее связывают близкие отношения с принцем.
Возможно, она ожидала визита.
– Да, он вернулся домой, – подтвердил Дин. – Уже запланирован бал и не менее дюжины приемов. Не так уж и мало, а? Конечно, – аптекарь усмехнулся, – нас это не касается. Не думаю, что нам доведется побывать в бальной зале дворца.
Ализэ ответила улыбкой на улыбку аптекаря. Она часто мечтала о таких моментах – возможности поговорить с людьми в городе, как будто она одна из них. Ализэ никогда не ощущала себя свободной, даже в детстве.
– И я не думаю, – мягко ответила она, все еще улыбаясь и рассеянно поглаживая повязку на шее. Она уже чувствовала себя намного лучше, и поток облегчения и благодарности развязал ей язык. – Хотя я не уверена, что понимаю все эти восторги, если честно.
– О? – Улыбка Дина стала еще шире. – И почему же?
Ализэ помедлила в нерешительности.
Ей всегда так много хотелось сказать, но ей запрещали – снова и снова – высказывать то, что у нее на уме, и сейчас она изо всех сил старалась побороть этот порыв.
– Полагаю… полагаю, я бы спросила, почему принца так пышно чествуют только за то, что он приехал домой. Почему мы никогда не спрашиваем, кто оплачивает эти празднества?
– Прошу прощения, барышня, – засмеялся Дин. – Я не уверен, что понимаю смысл твоих слов.
Ализэ слегка успокоилась, услышав его смех, и ее собственная улыбка стала шире.
– Ну… Разве не из налогов, которые платят простые люди, финансируются все
