делать наперекор моим требованиям, то мне придётся взять отпуск и проконтролировать тебя. И поверь, я не поленюсь это сделать. Мне кажется, что тебе лучше самому всё спокойно сделать, чем потом делать всё под моим строгим контролем. Такого мотива для тебя хватит? – Дмитрий Николаевич внимательно смотрел на сына, ожидая его ответа, но тот лишь раздражённо повёл плечами и отвечать ничего не стал. И тогда глава семейства спросил: – Антон, ты же уроки не сделал, да?
– Я гулял! – процедил сквозь зубы мальчик.
– Ничего другого я и не ожидал. Тогда садись сейчас делать уроки, а потом ложись спать. Надеюсь несколько раз мне тебе говорить одно и то же не надо? – отец вопросительным взглядом посмотрел на сына, но тот и на этот раз проигнорировал его.
Тогда мужчина решительно отодвинул подростка, сидящего в кресле, в сторону, быстро поставил пароль на компьютере, нажал на кнопку выключения компьютера и, прихватив со стола ноутбук сына, с довольным видом направился к выходу из комнаты подростка.
– И как я, по-твоему, должен делать домашку без компьютера? – последовал вопрос от Антона как раз тогда, когда отец уже хотел выйти из его комнаты.
Дмитрий Николаевич медленно обернулся к сыну, окинул его насмешливым взглядом и проговорил:
– Мы же как-то раньше делали домашнее задание без всяких компьютеров, и ты справишься. Но, если это будет так необходимо, то обращайся ко мне. Хорошо? И, Антон, я дам тебе маленький совет: включи свой мозг перед тем, как делать домашнее задание.
– Иди уже! – крикнул мальчик, не скрывая своей злости на отца.
– Не злись на меня, Антон, – улыбнулся ему глава семейства. – Любое наказание имеет свои плюсы. Наказания учат чему-то, и надеюсь, ты извлечёшь из своего наказания урок! Так что не надо так на меня смотреть и злиться, – с этими словами он наконец-то вышел из комнаты.
Подросток, оставшись наконец-то один, с облегчением вздохнул, а потом окинул взглядом пустой стол. Впервые ему было нечем занять себя. Делать уроки у него никакого желания, понятное дело, не было. Внутри мальчика опять начали расти раздражение, гнев, обида и злость на отца. Он сжал в руках карандаш, который лежал на столе, и сжимал его в руках до тех пор, пока тот не треснул и не сломался. Откинув в сторону несчастный карандаш, сын поднялся с кресла и подошёл к окну.
На улице было тихо, спокойно, темно…. Ветра почти не было, но от любого лёгкого дуновения ветерка начинали шуршать листья, нарушая мёртвую тишину. Казалось, весь город вымер, и Антон остался один, но вот внизу во дворе пробежал человек, видимо, спеша домой. Подростку же наоборот хотелось уйти, куда подальше, из своего дома и больше сюда не возвращаться. Но сейчас было очень поздно, и он был уверен, что родители его даже за порог не выпустят, а что говорить про улицу.
С одной стороны мальчика тянуло на улицу, потому что там было очень спокойно и тихо и там не было надоедливого и вредного отца, но с другой стороны там было очень холодно,
