панию.
Я осторожно свесила ноги с верхней полки и спрыгнула на пол.
На откидном столике уже стояла небольшая емкость с вином.
– Домашнее, – проговорила соседка снизу, – я всегда беру у одних и тех же людей, они не крепят и не разбавляют вино.
Она засунула руку под сиденье, выдвинула коробку мандарин и достала несколько крупных фруктов.
– Прямиком из Абхазии, как говорится, только с ветки сорвали.
Я улыбнулась.
– Нет, правда, я сама и сорвала. Еду со сборов урожая. Как на пенсию ушла, денег стало не хватать, вот подруга и посоветовала подработку. Не то, чтобы работа уж очень нравилась, руки болят страшно, но это лучше, чем ничего. Да и попутчиков всегда интересных встретишь.
Лицо до сих пор сохранило остатки былой красоты, а руки огрубели, да и артритные шишки красоты не прибавляли. Но разговаривала женщина очень красиво, тянула слова, явно наслаждаясь их звучанием, и разговор тек так естественно, как река, которую мы как раз проезжали. С таким собеседником даже дорога в поезде «Сухуми – Санкт-Петербург», где бывало не вполне свежая проводница сажала тебя в вагон, казалась приятной прогулкой…
– Бабушка! – внучка прервала меня, серьезно глядя в глаза. – Ты что, пила вино в поезде?
Я весело рассмеялась.
– Почему же отказывать себе в удовольствии?
Яна, моя единственная внучка, была крайне серьезна в свои девять лет и очень любила слушать мои истории из промелькнувшей молодости. А что еще нужно старой женщине, как не благодарные уши.
– Но оно же вредно.
– В больших количествах все вредно. Ты же знаешь, чрезмерное употребление может привести к серьезным заболеваниям. Но твоя бабушка все старается делать в меру, ты же знаешь.
– Да, ты вроде очень благоразумна.
Я снова рассмеялась.
– И ты вся в меня, – улыбнулась я ей.
Яна смешно выпятила грудь и смахнула выбившуюся прядь волос назад. Она и правда походила на меня своими ярко-синими глазами, темными прямыми волосами и кокетливой ямочкой на щеке.
– А мама не любит, когда я говорю, что похожа на тебя.
– Еще бы, – усмехнулась я.
– И почему бы вам не дружить, – нахмурилась внучка, – мы же все родственники.
– Вырастешь, поймешь.
Яна закатила глаза.
– Не люблю, когда так говорят. И вообще, взрослые все усложняют.
Я только улыбалась в ответ. Ну как объяснить маленькой девочке, хоть я и люблю ее всем сердцем, что моему сыну никогда не найдется достойной пары, и ничего с этим не поделаешь.
– Так ты хочешь услышать продолжение?
– Конечно! Интересно, что ждало вас в этой поездке.
Я загадочно улыбнулась и продолжила рассказ.
…Так вот, беседа мерно протекала, за окнами опустился вечер, мерцая огнями станций, пока неожиданно не погас свет во всем вагоне. Поезд заскрипел тормозами, резко дернулся и встал. Зажегся аварийный свет, наполнив вагоны топотом и испуганными голосами.
– Что случилось?
– Поезд сломался?
– Почему мы остановились?
– Кто выключил свет?
– Это кто-то дернул стоп-кран!
– Все, застряли мы тут надолго.
Со всех сторон доносились разные теории, люди волновались, подтягивали штаны и ерошили волосы. А моя попутчица тем временем всматривалась в окно.
По перрону шла загадочная фигура с надвинутой на лицо шляпой, укутанная в длинный темный плащ, хотя, несмотря на ночь, градусник все еще показывал тридцать по Цельсию.
Неожиданно фигура повернулась, и пара блестящих глаз пронзила воздух, сверкнув молнией, и в темноте разлился золотистый туман, а когда рассеялся, фигуры и след простыл. Но показался оазис…
– Наподобие, как в пустыне? – не сводя огромных глаз с меня, вставила внучка.
– Примерно, только вместо воды и зелени, оазис сверкал несметными богатствами, драгоценными каменьями, золотом и жемчугами.
Пассажиры, как один ахнули и разинули рты, но никто не сходил с места, почуяв опасность. Но пара смельчаков все же нашлась, рванув с места в самую гущу сокровищницы. Однако стоило им оказаться на земле, как оазис растаял в воздухе, словно ничего и не было, и двух смельчаков в том числе, а поезд задрожал, собираясь в путь.
– Но как же те двое? –
