недель мама превратилась из друга в диктатора – неожиданное и удручающее изменение. И хотя она твердила, что желает мне только добра, у меня начало складываться ощущение, что ею руководит стремление не мое счастье устроить, а угодить Ганьо. Хорошо, что скоро она вернется в Хо. Несмотря на ее возражения, я намеревалась начать обучение, как только профессиональные училища откроют прием учеников. Нельзя же целыми днями торчать в квартире, ожидая, когда меня соизволит навестить дорогой супруг.
Мама отправилась спать, а я встала под входной дверью, подстерегая Эвелин. Заслышав лифт на нашем этаже, я выглянула в глазок. Женщина прошла так быстро, что я увидела ее только мельком: на ней был черный костюм с юбкой и туфли на каблуках, которыми наверняка и убить можно. В одной руке она держала нечто похожее на кейс для ноутбука, а в другой несла большую модную сумочку. Голову покрывали мягкие волнистые волосы, спускающиеся ниже плеч. Заскрежетал ключ в замке. Появился соблазн выйти и поздороваться с соседкой, но я его подавила. И о чем мне с такой женщиной говорить? Кроме того, Ричард нам о ней не рассказал – возможно, у него были на то причины. Не стоило нарываться на неприятности.
Одно я знала точно о своем шурине Ричарде: он не сдерживал желания поделиться историей. До сих пор помню, как гнев исказил его лицо, когда он говорил о страданиях, которые либерийка причинила его матери.
– Она что-то сделала с вашим братом, – жаловалась тетушка сыновьям, когда они наконец набрались смелости сообщить ей о переезде той женщины к Эли. Это случилось после ее сообщения о беременности. – Их связь противоестественна.
Фред хмыкнул в знак согласия, не находя иного объяснения: когда-то Эли представил старшему брату свою единственную девушку и ждал его одобрения, а теперь вдруг съехался с женщиной, которая не желала знаться с его семьей? Эли всегда был милым мальчиком. Средним братом, который после школы ходил с мамой на рынок, таскал покупки и никогда не жаловался. Мальчиком, который рыдал всякий раз, когда мама заболевала, и который примчался из университета домой, чтобы навестить ее, когда она вывихнула лодыжку, поскользнувшись на мокрой плитке. Он был мужчиной, который советовался со своим старшим братом, прежде чем принять важное решение, и строго следил за младшим, склонным к безрассудству. Никто и никогда не мог представить его с подобной женщиной. За этим явно что-то стояло. Вероятно, она что-то с ним сделала, что-то такое, из-за чего он отвернулся от семьи и бездумно последовал за ней. Фред втихую порасспрашивал нужных людей и узнал о неких снадобьях, которые отчаянные женщины добавляют в еду мужчин, чтобы запудрить им мозги, после чего те забывают жен да родных детей и покупают дома с машинами для любовниц. Шаманы, во время войны дававшие повстанцам снадобья для непобедимости, теперь варили любовные эликсиры.
Однако Ричард придерживался иного мнения – не потому, что отрицал сверхъестественные силы, а потому, что благодаря кратким встречам с той женщиной разглядел в ней нечто, способное заманить его брата
